Влада Воронова - Ратоборцы

— Доброго вечера, — поздоровался вампир, поклонился сначала гостю, потом нимлату. Славян встал и поклонился в ответ.

— Вечера доброго.

— Это Слав Бродников, ходочанин, — представил его Эрвин.

— Рад знакомству, — вампир прижал правую руку к груди.

— Рад узнать ваше имя, Франциск Таваль, — Славян тоже прижал руку к груди.

Эрвин жестом предложил садиться, налил Франциску сок. Тот с тоской посмотрел на стакан.

Детали предстоящего перехода и возвращения обговорили быстро, Франциск ушёл.

— Эрвин, — спросил Славян, — а что такое выворотень?

Вампир объяснил.

— Что с тобой, Слав? Ты какой-то напряжённый. Это ведь не праздный интерес?

— Да так… Ничего особенного. Разговоры утром были неприятные. Ничего особенно, пройдёт.

— С эльфами?

— Да.

Что-нибудь скрыть от вампира невозможно, солгать — тем более. Если хелефайи только чувствуют, правду им говорят или нет, то все вампиры в той или иной степени телепаты, мыслеобразы они видят, слышат внутреннюю речь.

— Если возникли какие-то заморочки, я… — решительно начал вампир.

— Ничего особенного, — перебил Славян. — Так, мелкие недоразумения.

— Что-то слишком часто ты повторяешь «ничего особенного», — буркнул Эрвин. — Юлишь, недоговариваешь.

— Тебе недоговоришь. Сам же всё видишь.

— Слав, тебя гораздо проще понять вслух, чем при самом глубоком ментоскопировании. Человеки всегда думают о пяти-шести противоположных вещах одновременно, но ты и по человеческим меркам уникум. Десяток противоположностей для тебя норма. Ты сам-то в себе разбирашься?

— Временами. Только, Эрвин, как может быть десять противоположностей? Их же только две.

— Геометрию в школе надо было учить лучше. Из одной точки может исходить бесконечное число разнонаправленных векторов, но ни одного параллельного.

— Геометр, — фыркнул Славян.

— Дай-ка я тебя посмотрю, — встал с кресла Эрвин.

— Всё у меня нормально.

— Оно и видно. — Эрвин сел на корточки, прижал руку к груди Славяна, с левой стороны. — И ты молчал? — обиделся Эрвин. — Не дёргайся.

Вампирская магия исцеления гораздо слабее хелефайской, но умений Эрвина как раз хватило, тяжесть, с утра засевшая в груди, исчезла.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — всё ещё с обидой ответил Эрвин.

— Тут неподалёку новый дискоклуб открылся. Сходим? — примирительно спросил Славян.

— «Янтарный дракон»? (Славян кивнул). Симпатичное заведение, но сегодня не могу, вставать завтра рано. — Вампир встал, размял крылья. — Давай в субботу?

— Давай.

За окном быстро сгущались сумерки, и Славян стал прощаться.

Двери вампирьих домов не запираются, краж у них не бывает, — кто рискнёт связываться с телепатами, да ещё вампирами в придачу? — но проводить гостя требует этикет. Обычного — до двери на улицу, приятеля — до двери квартиры. Заодно Эрвин забрал вечернюю почту: две газеты и письмо, обратный адрес написан на торойзэне, вампирском языке. Эрвин помрачнел.

— Плохие новости? — осторожно спросил Славян.

— По всей вероятности… — пробормотал вампир, торопливо разрывая конверт. — Это от отца.

Эрвин — сын повелителя Латирисы, несколько дней назад обмолвился, что дома неважно дела обстоят, но в подробности не вдавался.

— О-ох, — простонал он. Всё оказалось ещё хуже, чем ожидал — письмо начиналось с официального приветствия повелителя нимлату. — Так, это всё мура, — бормотал он по-французски, — церемонии… Это тоже, приветы-погода… Вот оно… — Эрвин быстро пробежал взглядом единственный заслуживающий внимания абзац и оцепенел.

— Даже если ты всё своё бессмертие простоишь у почтового ящика памятником скорби, — сказал Славян, — новости от этого лучше не станут. — Он схватил Эрвина за крыло и потащил в гостиную, толкнул в кресло. — Выпивка у тебя где? А, нашёл, — Славян открыл дверцу бара, взял бутылку рома, свинтил крышку и, не утруждая себя поисками стакана, ловко влил Эрвину хороший глоток прямо из бутылки. — Ну так что стряслось?

— Война. И мы опять станем разменной картой.

«Мы» — это вампиры. Идеальные боевые машины, значительно лучше хелефайев, не говоря уже о человеках, на разменную карту они никак не тянули. На супероружие — да, но никак не на разменную карту.

Эрвин завернулся в крылья как в плащ и стал похож на бродячего рыцаря Очень Печального Образа.

— Дай ещё, — кивнул он на ром.

— Обойдёшься, — Славян закрыл бутылку и убрал в бар. — Только надраться тебе сейчас и не хватает. Лучше скажи, кто с кем воевать будет. — Славян сел на диван, напротив вампира.

— Ордена, — с лёгким недоумением ответил Эрвин.

Об орденах Ястреба и Сокола у Славяна представление довольно смутное, он и Техно-Российской-то политикой никогда не интересовался.

— А из-за чего? — спросил он и, в ответ на беспредельно изумлённый взгляд Эрвина, пояснил: — У любой войны есть причина и повод.

— Великое изначалие, Славян, — от растерянности вампир без акцента и запинок выговорил русскую форму имени, — я с тобой рехнусь. Ты хоть предупреждай о своих шутках.

— Я и не шутил. Как схватка двух… м-м… вооружённых группировок может обернуться войной в масштабах целой страны? И причём здесь вампиры? Даже если война начнётся во Франции, то вам-то что? Ваша община — независимое государство.

— Не только во Франции… — вздохнул Эрвин. — И не только на Срединной стороне… На Магической тоже. Не затронет одну вашу Техничку, её вообще ничего не затрагивает, — с откровенной завистью сказал вампир.

— Не завидуй, там своих войн хватает. И побольше вашего, — буркнул Славян. — Так что не поделили ордена?

— Власть.

— Это понятно. Все войны начинаются из-за передела сфер влияния. Меня конкретика интересует.

— Конкретика… — задумчиво, с лёгкой вопросительностью протянул Эрвин. — Хм… Это как хелефайям объяснять, что такое видеокамера — они уверены, что кассеты на Технической стороне растут на деревьях уже с фильмами. Ты вообще хоть что-нибудь об орденах знаешь?

— Ну… — сосредоточился, пытаясь систематизировать незнание, Славян. — Им по пять тысяч лет, шестая идёт, даже самые древние из хелефайев младше их как минимум на тысячелетие…

— Больше, — вставил Эрвин. — Самому старшему хелефайе, владыке Ниртиена Риллавену три тысячи двести семьдесят лет. Если верить целителям и волшебникам, то срок жизни вампиров и хелефайев должен быть пять тысяч лет плюс-минус сотня, но до такого возраста ещё никто не дожил, все погибли задолго до естественного срока. Самому старшему вампиру — две пятьсот четырнадцать.