В двух шагах от ада - Евгений Артёмович Алексеев

заготовку из глины, созданную пьяным гончаром. Копы трусливо съёжились и побелели, как мертвецы. Старший, клацая от страха зубами, дрожащей рукой вытащил из кобуры револьвер.

— Стреляй! — истошно заорал я. — Стреляй, мать вашу!

От резкого окрика коп вздрогнул, нажал на спусковой крючок и выпустил обойму в бугая. Расползлась остро пахнущая пороховой гарью сизая кисея.

Но громила, лишь недовольно пробурчав себе под нос проклятья, почесав лоб, словно его укусил надоедливый комар. Протянув громадную, похожую на кран-балку, лапищу, он схватил ближайшего копа за грудки и вытащил наружу, как беспомощного котёнка.

Оставшийся конвоир, худющий парень, которого сотрясала такая крупная дрожь, что ходило ходуном хлипкое сидение.

— Ну, давай, что сидишь, твою мать! — вскричал я. — У тебя же автомат!

— Я-я-я не умею … — пробормотал он, моргая белёсыми ресницами. — Не умею стрелять. Не научился ещё…

— Идиот! — простонал я, прикрывая глаза.

Пронзила сводящая с ума мысль, что я сдохну здесь, прикованный наручниками к балке.

— А ты-ты умеешь стрелять? — вдруг быстро спросил он с затаённой надеждой.

— Да! — выдохнул я радостно, не до конца веря свалившемуся на меня счастью.

Парень мгновенно выхватил из кармана гремящую связку ключей и отомкнул наручники. Стащив с него автомат, я бросил придирчивый взгляд. Крутая винтовка М4 с укороченным стволом, с которой я познакомился, когда пытался стать «морским котиком». Приклад удобно лёг в руки, что наполнило душу уверенностью, и зажгло в груди азарт первобытного охотника. Я лихо передёрнул затвор и выскочил из кузова. И чуть не упал, споткнувшись о труп несчастного конвоира со сломанной шеей.

Это место давило на мозги неприглядной разрухой и запущенностью. Сквозь трещины в стеклянном арочном потолке сочилась вода, собираясь в бурлящие потоки, которые с громким журчанием исчезали в стоках. Солнечные лучи, с трудом пробившись сквозь изумрудно-серый монолит океанской толщи, бросали призрачный мерцающий отсвет на ряды двухэтажных домов с зияющими провалами окон, разбитыми фонарями, обугленными деревянными ограждениями. Неоновые вывески уныло чернели погашенными силуэтами названий. Скалили зубы в жуткой ухмылке мумифицированные трупы. Запах разложившихся тел, пожарищ, застоявшейся воды бил в нос.

Сюда резво для своей комплекции нёсся громила, подпрыгивая на бегу. Я подождал, пока он подберётся ближе и полил бугая автоматной очередью. Гильзы, сливаясь в серебристую дугу, звонко обрушивались на мостовую. Сработало! Амбал, издав громогласный рёв раненого матадором быка, закачался из стороны в сторону, и рухнул на мостовую. А я вздохнул с облегчением.

С трупа копа я снял винтовку, из которой вытащил магазин. Боеприпасы не помешали бы точно. Судя по всему, безумцы не умели пользоваться огнестрельным оружием, и это было серьёзным преимуществом в борьбе с ними. Возможно, у меня появился шанс.

Привлечённые шумом перестрелки сюда начали быстро стекаться уроды в истлевшей, превратившейся в лохмотья одежде, покрытые гниющими сине-фиолетовыми буграми, язвами, волдырями, струпьями. На полуразложившихся лицах застыло выражение саркастической усмешки, словно они насмехались над самой мыслью о бессмертии, жизни после смерти.

Сверху свалилась тощая дама в серебристых лохмотьях на иссохшем жёлто-фиолетовом теле. Я с лёгкостью отшвырнул её на ограждение террасы и пристрелил.

Затем молниеносно взлетел наверх по широкой деревянной лестнице и осмотрелся. Все дома на уровне второго этажа соединялись деревянными переходами, нависавшими над улицей. Я быстро перебрался на другую сторону и спрятался за углом. Возможно, у тварей из-за постоянного пребывания в сумраке обострилось зрение, слух или обоняние, но они быстро нашли меня здесь. Впрочем, остатков разума у них хватало лишь на то, чтобы добежать с дикими воплями до моего укрытия.

С потолка посыпалась штукатурка, и я с удивлением обнаружил зомби, который сидел там, раскорячив конечности, как паук. Ловко перебирая широко расставленными ногами и руками, сверкая торчащими костями в разложившейся плоти, он подобрался ко мне и спрыгнул вниз. Вцепившись намертво в дуло винтовки, резко потянул её к себе, чуть не оторвав мне руки. С содроганием я увидел побелевшие, закрытые мучной пеленой глаза, вдавленные в глазницы высохшего лица, ухмылку из остатков грязно-жёлтых зубов, и багровый распухший язык. Собрав все силы, я развернулся и швырнул мерзкого типа о стену. Он выпустил дуло, и я прикладом раскроил ему черепушку.

Увидев, как несётся, подпрыгивая на ходу, толпа уродов, терпеливо дождался, пока они окажутся в опасной близости. Затаив дыхание, упёрся прикладом в плечо и нажал спуск, еле удерживая раскалившуюся добела, обжигающую руки винтовку, начал поливать врагов градом пуль. Гильзы выскакивали из канала ствола вверх сверкающей радугой и с глухим ритмичным звоном падали вниз, усыпая деревянный настил, словно блестящие на солнце капли дождя. Я вставил уже второй магазин, а враги все пребывали и пребывали. Тела я не сбрасывал вниз, наоборот сгрудив вместе, спрятался за ними, устроив баррикаду.

Внезапно установилась пугающая неопределённостью тишина, прерываемая только шумом льющейся с потолка воды, и треском горящего мусора в ржавом баке, стоящим внизу. Заткнув нос, чтобы не дышать зловонием, источаемым десятками трупов, усыпавших поле боя, я осторожно спустился по лестнице. Осторожно подобравшись к фургону, я заглянул опасливо внутрь. Пусто. Видимо, твари пришибли несчастного паренька, утащив труп в неизвестном направлении. Я собрался уже уходить, как вдруг услышал тихий возглас:

— Все в порядке? Они ушли?

Я расплылся в ухмылке: мой бравый конвоир на четвереньках выползал из-под скамейки.

— Вылезай, — бросил я ему. — Надо линять отсюда, как можно быстрее.

Он вскочил на ноги и спрыгнул из кузова. Его вытянутое лицо, особенно сильно усыпанное веснушками у курносого носа, осветила счастливая улыбка.

— Ты всех положил?!

— Думаю, не всех, — проворчал я. — В любом случае надо сматываться, как можно скорее. Пока новые не набежали. Ты знаешь, как отсюда выбраться?

Парень кивнул и махнул рукой, показывая направление.

— Подожди, — он придержал меня за рукав.

— Эй, не вздумай надеть на меня наручники. Иначе пристрелю, — сурово пообещал я.

Но он только шире улыбнулся и помахал отрицательно головой.

— Не, я хотел тебе вот предложить, — начал он.

Около растерзанной тачки валялись трупы шофёра и двух охранников, которые ехали в фургоне вместе со мной. Он осмотрел их и присел рядом с бывшим напарником.

— Переоденешься. Так проще будет скрыться, — объяснил он, расстёгивая мундир на охраннике.

Слишком большая по размеру форма сидела на мне мешком, фуражка сваливалась на глаза, но начищенные до зеркального блеска хромовые сапоги оказались впору, хотя я брезглив до чёртиков и мне пришлось сделать над собой невероятное усилие, чтобы вставить в обувь мертвеца свои ноги.

— Ну, неплохо, — прищёлкнув одобрительно языком, сказал мой бывший конвоир. — Меня, кстати, Стив Беккер зовут. Ты, извини, Хэнк, что так получилось…

— Чего получилось? — не понял я.

— Ну, что