Джордж Мартин - Воины

Он моргнул — медленно, машинально, пытаясь понять. Он бывал ранен куда чаше, чем ему хотелось вспоминать, но ничего подобного с ним никогда не бывало. Боль никогда не текла у него прямо под кожей, как будто ее гнали удары сердца. Однако же, хотя он знал, что никогда в жизни не испытывал подобной боли, она была странно... отстраненной. Да, эго была часть его, но отгороженная от него головокружением. Удерживаемая на расстоянии воображаемого полушага.

— Ты очнулся, мой Стивен.

Это было утверждение — не вопрос, понял Бачевски. Могло почти что показаться, будто стоящий за ним голос мы млея убедить его в этом.

Бачевски повернул голову. Она словно бы принадлежала кому-то другому. Казалось, будто это движение заняло целую вечность, но в конце концов в поле его зрения вплыло лицо Мирчи Бесараба.

Мастер-сержант снова моргнул, пытаясь навести резкость, но не преуспел. Он лежал в какой-то пещере, из ее входа видны были ночные горы, а с его глазами было что-то не то. Все казалось странно выбивающимся из фазы, а в ночи то и дело что-то вспыхивало, подобно зарницам.

— Мирча.

Он не узнал собственный голос, таким тот был слабым и тонким.

— Да, — подтвердил Бесараб. — Я знаю, что ты, возможно, сейчас в это не поверишь, но ты поправишься.

— Верю... тебе... на слово.

— Очень разумно с твоей стороны.

Бачевски хватило и нынешней резкости зрения, чтобы увидеть промелькнувшую на лице Бесараба улыбку, и он почувствовал, как его губы дернулись в попытке улыбнуться в ответ. Но тут его пронзила новая, совершенно иная боль.

— Я... не справился... — Он с болью сглотнул. — Прости... мне очень жаль... Дети...

На глаза его навернулись слезы, и глаза защипало; мастер-сержант почувствовал, как Бесараб взял его за правую руку. Румын поднял ее, прижал к своей груди, и его лицо приблизилось он склонился над Бачевски.

— Нет, мой Стивен, — медленно произнес он. — Это не ты подвел других, а я. Это моя вина, друг мой.

— Нет. — Бачевски слабо качнул головой. — Нет. Ты б их... не остановил... даже... если... был тут.

— Думаешь, нет? — Теперь пришел черед Бесараба покачать головой. — Ты ошибаешься. Эти существа — шонгайрийцы — никогда бы и пальцем не смогли тронуть моих людей, если бы я помнил. Если бы я не провел так много времени, пытаясь быть не тем, кто я есть. Пытаясь забыть. Ты пристыдил меня, мой Стивен. Ты, вставший на мое место, выполнявший мой долг, заплативший кровью за мою ошибку.

Бачевски нахмурился; его мутящийся разум пытался отыскать хоть какой-то смысл в словах Бесараба. Ему это не удалось... и он решил, что, вероятно, не стоит этому особо удивляться, учитывая, насколько паршиво он себя чувствует.

— Сколько?.. — спросил он.

— Боюсь, очень немного, — негромко произнес Бесараб. — Твой ганни Мейерс здесь, хотя он был ранен даже серьезнее, чем ты. Я не удивлен, что паразиты приняли вас обоих за мертвецов. Еще Жасмин и рядовой Лопес. Остальные... ушли прежде, чем подоспели мы с Таке.

У Бачевски заныло под ложечкой, хотя Бесараб всего лишь подтвердил то, что он и сам знал.

— А... мирные жители?

— Сержант Ионеску вывел с дюжину детей в безопасное место, — ответил Бесараб. — Он с большей частью своих людей погибли, удерживая тропу, пока матери с детьми бежали прочь. Остальные...

Он пожал плечами, глядя куда-то вдаль, потом снова перевел взгляд на Бачевски.

— Они не здесь, Стивен. Не знаю зачем, но паразиты забрали их, и с учетом этой их новой базы я думаю, что причина никому из нас не понравится.

— О господи. — Бачевски снова прикрыл глаза. — Прости. Это я виноват, — опять произнес он.

— Не повторяй больше таких глупостей, а то я рассержусь, — строго произнес Бесараб. — И не теряй надежды. Они — мои люди. Я клялся защищать их, и я не допущу, чтобы мое слово оказалось нарушено.

Мир вокруг Бачевски снова завертелся, однако же он открыл глаза и взглянул на Бесараба, не веря услышанному. На миг зрение его прояснилось, и когда он разглядел лицо Мирчи Бесараба, то почувствовал, как недоверие его развеивается.

Конечно же, это было абсурдно. Мастер-сержант это знал. Только отчего-то, когда он смотрел на словно бы высеченное из гранита лицо своего собеседника, совершенно не имело значения, что он знал. Важно было лишь, что он чувствовал... а он, проваливаясь обратно в бездонную тьму, крохотной искрой сознания почувствовал почти что жалость к шонгайрийцам.

Рядовой Кумайр поймал себя на том, что у него начала клониться голова, и выпрямился в кресле, снова сев ровно. Треклятое удобное кресло! Не совсем то, что нужно дежурному, обязанному бодрствовать и быть настороже посреди ночи.

Кумайр встряхнулся и решил, что надо бы найти себе какое-нибудь занятие, если он не хочет, чтобы кто-нибудь из офицеров оторвал ему башку за сон во время дежурства. Что-нибудь, что выглядело бы проявлением усердия и добросовестного отношения к своим обязанностям.

Развеселившись, рядовой повел ушами и запустил стандартную диагностику систем безопасности внешней границы базы. Не то чтобы он ожидал выявить какие-то проблемы. База была новехонькой, и все ее системы блестяще прошли финальную проверку меньше трех местных дней назад. Однако это будет хорошо выглядеть и вахтенном журнале.

Негромко напевая себе под нос, дежурный наблюдал, как компьютеры осматривают склон за склоном и докладывают ему. Особое внимание он уделил системам лабораторной зоны. Теперь, когда у них появились подопытные субъекты, лабораторию наконец-то ждет серьезное испытание. Когда же...

Кумайр прекратил напевать и насторожил уши, когда на экране появился красный значок. Этого не может быть... или может?

Дежурный запустил новую, более подробную тестовую программу, и его стоявшие торчком уши прижались к голове, когда на шримс замигали новые значки. Кумайр уставился на них, потом по взмаху стукнул по кнопке связи.

— Первый периметр! — рявкнул он. — Первый периметр, вызывает центральный пост! Доложить обстановку!

Ответа не последовало, и по спине рядового туда-сюда словно пробежались сотни ледяных ножек.

— Второй периметр! — прорычал Кумайр. — Второй периметр, доложить обстановку!

Ответа снова не последовало, хотя такого просто быть не могло. На каждом периметре располагалось по пятьдесят солдат — ну хоть один из них должен же был его услышать!

— Все посты периметра! — В голосе дежурного проскользнула нотка безумия, и он постарался ее задавить, пока нажимал кнопки вызова всех подразделений. — Все посты периметра, тревога!

И снова в ответ тишина. Дежурный пробежался по кнопкам, включая камеры наблюдения. Они ожили... и он оцепенел.