Николай Романецкий - Дельфин в стеарине

Ознакомительный фрагмент

– Я вам верю, – повторила она.

А что тебе остается, дурища? – подумал я. Но вслух произнес только:

– И правильно делаете, сударыня.

9

Я стоял в зеркальной кабине лифта, и со всех сторон меня окружали самодовольные от женского внимания, прямо-таки пускающие слюни самцы.

– Эй, – сказал я им. – Пора выходить из образа, парень. Даже Станиславский бы поверил, что уж говорить о глупой кукле?

На сей раз речь шла вовсе не об Аните Зернянской – когда я шел от ее кабинета к лифту, мне вновь встретилась милая девушка-курьер Марьяна, и глаза у нее сделались такими, что в серьезном, деловом детективе просто не мог не проснуться бесшабашный ухарь, на физиономии которого нарисовалось единственное желание – трахнуть и вовсе не по шее. Марьяна, определенно уловившая это желание, даже споткнулась, ухарь бросился поддерживать ее за локоток, и это банальное прикосновение помогло им справиться с дьявольщиной слишком вероятного будущего, где они могли оказаться tкte-а-tкte в каком-нибудь уютном закутке, который наверняка бы нашелся в этом здании.

– Размечтались! – сказал я и своим отражениям, и той, что осталась наверху, в застеленном красной ковровой дорожкой коридоре.

Ответом мне было молчание.

Спустившись на первый этаж, я выручил из тюряги свой «бекас», попрощался с охранниками, сдал милой девушке из бюро пропусков магнитную карточку – мы снова улыбнулись друг другу – и покинул гостеприимные пенаты «Бешанзерсофта». Идти было недалеко – «забавушка» моя стояла рядом с входом в здание, на стоянке служебных машин. Я угнездился на сиденье, перевел дыхание, окончательно подавил желание и включил зажигание. (Во фразочка, почти стихи!)

И тут ожил мобильник. Теперь он рассказывал вовсе не о парне с рынка Дезмонде, теперь героиней была девушка по имени Мишель – мелодии мой телефон менял каждые сутки в десять часов утра, а музыкальной базой была фонотека старой доброй ливерпульской четверки.

Я достал из кармана трубку.

Номера, с которого звонили, в памяти мобильника не имелось.

– Слушаю вас, – сказал я, нажав кнопку.

– Здравствуйте еще раз, Мезенцев! Антон Константинов беспокоит. Вы уже закончили свои дела в нашем офисе?

– Да, только что. Встретился с кем мог, сел в машину и собираюсь отваливать подобру-поздорову.

– Хорошо, отваливайте. Как выберетесь на Авиаконструкторов, доезжайте до Шуваловского проспекта и поверните направо. Я стою в полусотне метров от перекрестка. Голубой «рено» с номером… – Он произнес три цифры. – Приткнитесь где-нибудь поблизости. Надо поговорить.

– Сейчас подъеду. – Я выключил мобильник.

Поговорить так поговорить, я человек разговорчивый и компанейский. Беседа – это двигатель. Если не жизни, то хотя бы расследования…

Я сунул трубку в карман, выехал на проспект Авиаконструкторов, докатил до нужного перекрестка и свернул куда велели. Припарковался сразу за стоящим возле почтового отделения голубым «рено». Зачем-то сунул руку под пиджак и пощупал рубчатую рукоятку «бекаса». Поморщился – не хватало еще проверить, как оружие выхватывается из кобуры.

Что за нервные выходки?… Похоже, глупая курица заразила меня своей истерикой…

Разумеется, нужды в оружии не было. Константинов находился в «рено» один, сидел за рулем, курил, выпуская дым в приоткрытое боковое окно. В салоне звучала негромкая музыка. Кажется, что-то из «Рекомберс».

Не дожидаясь приглашения, я устроился на правом сиденье и захлопнул дверцу. Стекла, естественно, были тонированные. Такие люди с прозрачными не связываются. Они любят рассказывать тележурналистам о прозрачности своих компаний и счетов в банках, а вот прозрачных стекол стараются избегать. И, в общем-то, правильно делают! Береженого бог бережет…

– Слушаю вас, Антон!

– Ну? – Константинов выкинул окурок, закрыл окно и повернулся ко мне. – С кем поговорили?

Ага, похоже, клиент у нас нетерпеливый. При нашей первой встрече мне так не показалось.

– С Шантолосовой и Зернянской. Если, конечно, это можно назвать разговором.

– Но ведь что-то они вам сказали?

Я открыл было рот. И вдруг понял, что нет у меня ни малейшего желания рассказывать ему о черноглазке Полине. Ну вот ни на капельку не хочется!

Впрочем, вряд ли от человека, занимающегося в компании охраной и безопасностью, можно скрыть особенности сексуальной ориентации руководителя фирмы. Небось, Антон Иваныч еще и охранников Бердникову выделял, когда тот катался в «Красный кентавр».

– Шантолосова сказала, что у нее муж был голубой. И что жизнь самоубийством покончить не мог.

Он кивнул:

– Ну да, разумеется! Вы же, наверное, прикрылись ксивой дознавателя страховой компании.

Я с уважением крякнул: рядом со мной сидел профессионал своего дела. Глава службы безопасности любой фирмы мало чем отличается от частного детектива. Разве лишь тем, что я – сам себе хозяин, а над ним стоит руководство компании. С другой стороны, я один, а у него имеется куча подчиненных, и многие способны не только возле металлоискателя дежурить, но и оперативную работу вести. На хвост садиться, информацию добывать…

– Петр и в самом деле в последнее время по траховскому делу с катушек свинтился, – продолжал Константинов. – Я не раз ему говорил, что такие дела до добра не доводят. Чего надо было мужику? Бабьё вокруг хороводы водит, и любая даст, только мигни.

Ну вот, теперь еще может возникнуть версия ревнивого гея. Какая-то дала, а ему не понравилось. Возможно? Еще как! Ладно, будем проверять…

Впрочем, Константинов имел в виду совсем другое. Потому что добавил:

– Нет, Полина его не убивала. Она умная и хваткая, но добрая. Нет в ней жестокости. Такие людей не убивают. – В его холодный голос вкралась толика теплоты, и я насторожился.

А может, охранничек неровно дышит к инженерше? Возможно ли такое? Еще как возможно. Я бы не удивился, если бы оказалось, что к Шантолосовой неровно дышат все мужчины «Бешанзерсофта». Это было бы мне очень даже понятно. И я бы с ними запросто солидаризировался.

Если бы не был женат и если бы женой не была моя Катя…

Константинов достал из кармана пачку «Эрмитажа», выдвинул из торпеды пепельницу. Мы закурили. Бортовой компьютер тут же включил вентиляцию.

– А что вам рассказала Зернянская?

– Истеричка, – пожаловался я. – И считает, что гибель Василия Зернянского – дело рук Шантолосовой.

– Анита у нас всегда была истеричка. А когда вдовой сделалась, характер стал еще хуже.

– Думаю, Зернянская просто боится, что и ее следом за мужем…

– Да, вы правы. Я организовал ей охрану. А то она из дома боялась выезжать. Хотя сомневаюсь, что она кому-то нужна. Бухгалтерша без царя голове и умения нравиться мужчинам…