Фрейлина. Предотвратить - Тамара Шатохина

чем Бог послал… - выставила Даша на край постели поднос, привычно перекрестив еду. На нем стояла большая плоская тарелка с кусками жареной печенки в тушеных яблоках и колечках припущенного красного лука. Пучок петрушки следовало то ли жевать, то ли нюхать, хлеб был пышным, но серым. И керамическая кружка с горячим молоком, прикрытая крышечкой.

- Голодом морить не планируют, - пробормотала я, - уже хорошо. Ты будешь? Даш?

- Ела уже. Молчат тут все… - с сожалением констатировала та, - тихо, как под водой. Кухарка и та молчит, хотя хозяин куда-то отъехал. Привычно уже им так, видать.

- Ну, нам с тобой говорить никто не запрещал. Можем и спеть тихонько… - жадно пихала я в себя еду. Вкусно… Столик бы еще сюда, что ли?

Глава 6

Пару дней я старалась не думать о муже. Не появился еще - и к лучшему, значит еще не знает, что я не сдержала обещание не лезть в его личную жизнь.

Хорошо выспавшись, способна уже была видеть окружающее в деталях. Тем более, что такую возможность мне дали – поводок оказался не слишком коротким.

Во-первых, я рассмотрела саму постройку…

Она оказалась интересным сооружением. И лет этому дому было триста-четыреста - не меньше. С правой стороны от входа, постепенно обнимая его, ров углублялся, превращаясь в неглубокий обрыв. И одной своей стороной, получается, дом нависал над долиной, будто вырастая из скалы. Здесь был пристроен небольшой балкончик, выйти на который я не рискнула – он выглядел слишком старым. И видом долины я любовалась, стоя на пороге…

С этой высоты он открывался шире. С окраины городка я не заметила небольшой ручей, отсюда он тоже угадывался только по растительности, но понятно было, куда впадает – между холмами виднелась то ли река, то ли озеро. Если река, то это могла быть Неккар, на которой стоит Штутгарт.

С третьей стороны к дому примыкал старый яблоневый сад, который когда-то был внутренним, но и сейчас еще его окружала полуразрушенная стена. Справа разросся старинный парк. Здесь стены почти совсем не стало, а через давно не чищенный ров был перекинут каменный мостик - тоже очень старый. Дальше парк переходил в лес… то есть, теоретически, наглухо заперта здесь я не была. Всегда можно уйти, вот только куда?

Внутри дом сильно напрашивался на генеральную уборку, устойчивая легенда о чистоплотности немецких хозяек в моем сознании дала трещину.

Но и это я для себя прояснила, с трудом правда – расспросив круглолицую кухарку Эльзу. Дело в том, что из женской прислуги здесь были только она да престарелая Марлен. Кухарка занималась исключительно готовкой, что и понятно – накормить следовало четырех мужчин и теперь уже пятерых женщин. А Марлен занята была престарелой фрау Августой. Для генеральной уборки раз в месяц хозяин нанимал женщин из городка. Но, судя по полоскам закаменевшей грязи у стен коридора, старались они не особенно.

Даше я запретила убираться где-либо, кроме моих комнат, хотя то самое, дурное бабское желание – только увидишь грязь, хвататься за тряпку, испытывала и сама.

Больше того – я собралась отпустить ее домой, как только появится такая возможность. В середине сентября должны были появиться в Штутгарте Карл и Ольга. С их сопровождением возвратиться на родину могла и Даша. Не знаю в чем дело… но то, что судьба человека напрямую зависит от моей воли, напрягало и очень сильно. Было некомфортно давать указания, нутро мое не признавало власти над другим человеком, и, чуть отойдя от дороги и в состоянии уже быть полностью собой, я всегда просила, если что-то нужно было – через «пожалуйста».

Ирма – другое, ее помощь и услуги я принимала, как должное. Даша же… у меня элементарно не было денег, чтобы платить ей. А иной безвозмездной пахоты на благо себя, кроме разве родственной, моя душенька не принимала.

Разговор на эту тему состоялся и кое-что прояснилось.

С маменькой у них был уговор. В подробности Дарья не вдавалась, но я так поняла – помогая мне, она выторговала преференции и немалые, для двух дочерей и сына. Это могло быть что угодно, а может и все, что угодно… за добросовестную помощь мне.

- Просто дайте мне делать, что нужно. Елазавета Якобовна по гроб жизни со мной расплатилась и никакой платы от вас, барышня, я не возьму. А не смогу уже… состарюсь – авось не бросите.

- Надеюсь, дома мы с тобой окажемся раньше, я не планирую здесь стариться. Рожу и всерьез стану думать о возвращении. Здесь похоже у меня не так, чтобы складывается, - пообещала я и успела заметить надежду, мелькнувшую в ее взгляде, выражении лица… Договор, хоть и выгодный для нее, предполагал разлуку с детьми, пускай и взрослыми – не все там было так радужно.

С гером Людвигом уехал парень с буклями – Харман. Он был камердинером, секретарем, адъютантом… короче – личным помощником хозяина.

Остальные – лысый пожилой Фалко и крепкий жилистый Эрих, давно уже являлись как бы частью домовладений. Фалко занимался садом и парком, Эрих был мужем мягкой молчаливой Эльзы и помощником в трудоемких работах.

То есть… никого лишнего и бесполезного в доме, кроме меня и фрау Августы.

Женщина вызывала любопытство, к старикам я всегда относилась с симпатией. Может просто везло, но те, которых я хорошо знала, были приятными людьми. А поскольку другой женской компании здесь не предполагалось, нужно было наладить более тесные связи.

Но что-то сразу пошло не так…

Подгадав время прогулки фрау, мы с Дашей вышли ей навстречу. У меня оставалось всего пара платьев, которые можно было надеть без корсета – совсем простое домашнее и голубое – его Даша «расставила», вшив полоски ткани под шнуровку. Теперь можно было просто фиксировать его, не затягивая на талии. Но уже пора было что-то решать с одеждой…

Решив, что голубое будет – самое то… и прикрыв голые плечи сколотой у горла шалью, я вышла знакомиться. Перед этим