Елизавета Абаринова-Кожухова - Надежда

Пригнувшись, чтобы не быть замеченными с улицы, семеро смелых пересекли приемную и столпились в простенке между окнами. Украдкой перекрестившись, Антип отважно показался в окне, хотя и не посередине, а ближе к краешку, чтобы в случае чего уйти в сравнительно более безопасное место.

Нужно заметить, что неумеренное употребление вина сыграло с сидельцами царского терема злую шутку — Антип так и не вышел из последнего образа (и не снял с головы рыжий парик), а остальные этого даже не заметили.

Увидев, что в окне кто-то появился, толпа чуть примолкла. Одной рукой держась за подоконник, второю Антип резко взмахнул, и Мисаил, стоявший на краю межоконного простенка, вдохновенно заговорил. Естественно, голосом Рыжего, но вроде как бы от имени царя:

— Ну что, бездельники, убедились, что я живой? А теперь живо все на строительство Вавилонской башни, которую я переделаю в дерьмонапорную вышку и буду использовать для лепестричества и могильной связи!

— Что он несет? — тихо ужаснулся Рыжий. — Вот уж воистину: хотели, как всегда, а получилось черт знает что! Теперь нам точно несдобровать…

Как только до людей дошло, что перед ними вовсе не Путята, а не поймешь кто, поведение толпы стало еще более угрожающим.

— Это никакой не царь! — раздался истошный женский крик. — Мало того, что Путяту съели, так теперь еще и над народом глумятся!

— Так это же Рыжий! — заорал какой-то мужичок, разглядев человека в окне. — Вот он, главный народный притеснитель! Бей его!!!

И каменья, которые толпа кидала просто по окнам, теперь полетели уже со вполне определенным целевым назначением. Поняв, что дело приняло серьезный оборот, Антип резко упал на пол.

— Ты ранен? — бросился к нему князь Святославский. — Нет, слава Богу, вроде бы нет…

А над головами у них творилось что-то невообразимое — камни свистели один за другим, то падая на пол, то ударяясь о стены и оставляя там глубокие вмятины.

И вдруг каменный дождь резко прекратился. Осторожно выглянув в окно, Рыжий увидел странную картину: не долетая до окна, камни словно бы натыкались на невидимую стену и падали вниз — прямо на головы бунтовщиков. Что, конечно, не делало их более миролюбивыми — скорее, наоборот.

— О Господи, что это такое? — пролепетал Рыжий. От изумления он даже немного протрезвел.

Обернувшись, новоназначенный городской голова увидал нечто еще более удивительное: за «секретарским» столом сидел ни кто иной, как царь Путята, а по обеим сторонам стояли Анна Сергеевна Глухарева и господин Каширский со смятой наволочкой в руке.

— Государь, — только и мог проговорить дьяк Борис Мартьяныч, а Шандыба, глубокомысленно почесав лысину, заявил:

— Какой там Государь — еще один самозванец на нашу задницу. — И, подумав, уточнил: — На нашу многострадальную задницу.

Князь Святославский с подозрением оглянулся на своих скоморохов — не их ли это работа — но те были на месте: один в образе Рыжего, а другой — самого Святославского. Однако и сидящий за столом походил на Путяту лишь чертами лица, а во всем остальном изрядно с ним разнился, даже в одежде: на нем был безупречный черный фрак, белое жабо, а в левом глазу — стекляшка на золотой цепочке. Да и повадками он нисколько не походил на вечно угрюмого и напряженного Путяту: напротив, путятообразный незнакомец сидел, непринужденно развалившись на стуле, с лицом, излучающим сытое самодовольство. Под стать ему смотрелись и Глухарева с Каширским: Анна Сергеевна разглядывала окружающих с выражением алчной брезгливости, а «человек науки», угодливо наклонившись к «Путяте», что-то ему негромко говорил. Тот благосклонно кивал, крутя пальцами огромный темно-красный рубин, висевший у него на шее на другой, тоже золотой цепочке.

— Вы есть совершенно праф, херр Шандиба, — плотоядно осклабился «Путята» в ответ на обвинение в самозванстве. — Их бин принять бильд вашего покойного херр Кайзера, чтобы… как это… утешить ваши печальные чуфства.

— И голос, как не у Путяты, — удивленно протянул князь Святославский.

— Я, я, натюрлихь, с голосом есть айне проблема, — согласился улыбчивый самозванец. — Но, я так надеяться, ее мне помошет решить херр Мисаил?

— Я узнал тебя! — вдруг выкрикнул дьяк Борис Мартьяныч. — Ты — Херклафф!

— О, я, их бин фон Херклафф, — вежливо представился лже-Путята, приподнявшись за столом и дотронувшись пальцами до воображаемой шляпы.

— Ты пошто, ирод заморский, нашего царя-батюшку съел?! — с этими словами, идущими из недр потрясенной души, дьяк кинулся было на Херклаффа, но, наткнувшись на его безмятежно-доброжелательный взор, остановился, как вкопанный.

— Пошто я скушаль ваш тсар-батьюшка, это есть долго рассказать, — господин Херклафф благодушно ощерил пасть, похожую на крокодилью. — К сошалению, фернуть его нет фозмошности даже для такой квалифицированный маг и чародей, как я. Ну, разфе что в виде этофо, как его?..

Словно забыв искомое слово, Херклафф обратил взор на свой «почетный караул».

— В виде говна, — смачно бросила Анна Сергеевна.

— Ну, зачем так вульгарно, — поморщил нос господин Каширский. — Для обозначения продуктов жизнеднятельности организма имеются и другие, сравнительно более корректные термины: кал, экскременты, испражнения, фекалий, помет, навоз…

— Вот-вот-вот, именно нафоз, — радостно подхватил Херклафф. — Вы как, либе херр Мартьяныч, готоф получить ваш тсар-батюшка в виде моего нафоза?

— Чтоб ты подавился своим навозом, скотина, — проворчал дьяк.

Рыжий с нетерпением слушал весь этот обмен любезностями — едва «Путята» сказался Херклаффом, он понял, что появление людоеда в осажденном царском тереме имеет под собой какие-то веские причины. И как только «навозная» тема исчерпала себя, Рыжий решительно вмешался в разговор:

— Господин Херклафф, у вас к нам какое-то дело?

— Ах, да-да, ну конешно, — засуетился Херклафф. — Я так видеть, что вы есть находиться в трудное состояние, и хочу вам помогайть.

— Не верю! — громогласно заявил князь Святославский. — Не такой вы человек, чтобы другим помогать, да еще и бескорыстно!

— А я знаю, какого беса он сюда приперся, — прогудел Шандыба. — Оттого, что злодеев всегда тянет на место их злодеяния!

— Мошно и так сказать, — согласился Херклафф. — Но если бы я устроиль экскурсион по местам моих злодеяниефф, то он бы длилься отшен много цайт.

— Так что же вы хотите? — гнул свое господин Рыжий.

— Да пустячки, всякая хиер унд дас, — небрежно отмахнулся Херклафф. — А значала я хотель бы выручить вас, либе херрен, от гроссе погром!