Елена Хаецкая - ОЗЕРО ТУМАНОВ

Ив встретился с ним глазами и подумал сразу о десятке разных вещей: о великанах, о любви, об арфах, о девушках по имени Квинт Фарсал, о лохматом черном шарике, который завлек Алису в ручей, об отцах и дочерях и о сапогах огромного размера.

«Кто может спасти королеву?» — спросил Ив. Ллаухир глядел на него серьезно, но Ив ощущал его улыбку. «Ты, — донеслись до Ива мысли корригана. — Ты можешь спасти ее. Ты Ивэйн из проклятого рода, твое присутствие целебно. В тебе спрятан ответ, который нетрудно найти».

И корриган, улыбнувшись Иву, ушел из его мыслей.

Хунгар спешился, подошел к носилкам и взял Алису на руки. С королевой, крошечной в его огромных ручищах, он поднялся на помост. Ив продолжал сидеть — ноги на скамеечке, руки на подлокотниках. Рядом с великаном он был мал, но не ощущал никакого неудобства.

Йонана проиграла мелодию, похожую на призыв римской боевой трубы, и все затихли, слушая, что скажет сир Ив, убийца злого великана.

Не вставая с кресла, Ив произнес:

— Сир Эвелак сделался прозрачным ручьем, и вижу я, что это к лучшему для всех.

— Траляля! — пропела виола.

— Ручьем! Ручьем! — крикнул Нан из-под помоста.

— Быстрым ручьем! — поправила Левенез, но отец зажал ей рот ладонью и прошептал:

— Молчи, оруженосец! До тебя черед еще не дошел!

Ив дождался тишины и продолжил:

— Карминаль теперь свободна.

— Ля-ля-ля! — взвилось несколько нот.

— Все свободны, и слуги, и стены! — вопил Нан вне себя, а бывшие рабы злого великана плясали вокруг него и хлопали в ладоши и топали ногами.

Ив поднял руку:

— Я хочу, чтобы хранителем этого замка стал мой верный оруженосец, помогавший мне во время битвы, — вот эта девушка Левенез, дочь Ллаухира.

Все застыли, некоторые — с растопыренными руками или поднятыми ногами — застигнутые посреди пляски.

— А-аа-х, — вздохнула виола, как бы без сил.

А Нан не нашел никаких слов.

Ив поднял руку и, не оборачиваясь, указал на замок:

— Мы знаем, что Карминаль любит одного только Артура, который никогда к ней не вернется, разве что наступит конец времен. Однако оставлять ее в одиночестве, без доброго друга, было бы несправедливо, потому что любой из нас заслуживает лучшего, и люди, и корриганы, и замки. — Ив повернулся к великану: — Хунгар! Ты принял меня в своем доме, угостил за своим столом, ты дал мне спутника из знатного рода и обученного рыцарскому искусству. Посвяти теперь Левенез в рыцари, чтобы она могла стать подругой и хранительницей замка.

Левенез ужасно побледнела, ее глаза загорелись желтым огнем и запрыгали на лице, а Ллаухир засмеялся и поцеловал ее волосы:

— Молодец, маленький Квинт Фарсал!

Йонана пропиликала противно и коротко, нарочно взяв фальшивую ноту.

Ив нахмурился и сказал обиженной Йонане:

— Ни за что на свете я не соглашусь отдать Карминаль тебе! Вы обе начнете мучить друг друга рассказами об Артуре, изводиться печалью и ревностью и в конце концов заснете погибельным сном. Нет, Йонана. Замок получит настоящий рыцарь с веселым сердцем в груди, а музыкант войдет туда только гостем.

Нан заорал на Левенез:

— Иди же сюда, ты, живо! Не слышишь разве, тебя мой господин зовет!

Левенез выпустила руки своего отца и зашагала к помосту, а корриганы расступались, пропуская ее.

Она поднялась по ступеням и обернулась к собравшимся, чтобы все могли рассмотреть ее. Потом подошла к Хунгару, а великан сказал:

— У меня заняты руки, сир Ивэйн. — Он качнул королеву, и ее длинные золотистые волосы рассыпались волной. — Не могли бы вы сами посвятить этого оруженосца в рыцари, как он того заслуживает?

— Охотно! — сказал Ив и вскочил. — Дай мне свой меч, Левенез, и встань на колени.

Он ударил ее плашмя по обоим плечам и сказал:

— А теперь поднимайся, добрый рыцарь, и ступай к своей подруге Карминаль. Отныне вы будете неразлучны, если ты этого хочешь.

— Благодарю тебя, — сказала Левенез.

— Хорошо, — кивнул Ив и, подойдя к краю помоста, крикнул: — Эй, Нан! Нан! Иди-ка сюда скорее, Нан!

Явился встрепанный Нан.

— Сюда! — Ив показал ему пальцем себе под ноги. — Быстро ко мне!

Нан взбежал на помост и, едва он приблизился, как Ив схватил его за руку.

— Вот тебе муж, Левенез, — обратился сир Ив к девушке-корриган. — Ты рыцарь и хранитель замка, а он будет твоим хранителем. Ты корриган, а он всего лишь человек, и ты сможешь носить его за пазухой, если захочешь.

Виола Йонаны разразилась чередой песенок-дразнилок, в которых говорится о женихе и невесте и о разных глупостях, с ними приключающихся; Ллаухир смеялся так, что слезы потекли из его глаз; корриганы весело размахивали рукавами и цветами, а Ив подтащил Нана к Левенез, соединил их руки и для верности связал лентой.

— Что вы делаете, отец Аббе! — в отчаянии закричал Нан, но в шуме голосов Ив не расслышал его.

Корриганы ничего не умеют создавать сами, поэтому-то люди бывают им необходимы. Но не всякие, конечно, люди, а только дельные: каменщики, плотники, сочинители стихов и музыки, портные и ювелиры; словом, такие, от которых есть прок. Если же корриганы по ошибке захватят к себе в озеро человека, ни на что не годного, то очень смущаются и просто не знают, как с ним поступить. Такого поскорее накормят и напоят — потому что обойтись с гостем иначе было бы уж совсем невежливо, — и спустя короткое время отпускают.

Сир Эвелак, будучи злым великаном, перехватывал подобных людей и забирал к себе в замок, где приковывал их медными цепями к стене и заставлял выполнять всю тяжелую и грязную работу. Он замыкал на их шеях широкие кольца со своим именем и таким образом заставлял верить, что их рабство вечно.

Когда сир Ив освободил великаньих пленников, они растерялись и совершенно не понимали, чем им теперь заняться. Ив перепоручил их судьбу Левенез, а та быстро нашла решение: отправила солдат в гардеробную, поварят — в оружейную, а служанок — на верхнюю площадку башни, где раздала им луки и копья и приказала расхаживать с суровым видом и время от времени стрелять по платкам и кольцам.

Нан же заперся в кухне и принялся стряпать и использовал множество разных продуктов, сам же покрылся мукой и маслом с головы до пят. Ему помогало только одно чудовище с когтистыми плечами; оно подавало толковые советы по части соусов.

Алису де Керморван поместили в самом роскошном покое, на кровати. Йонана играла для нее детские песенки, а Хунгар плакал и собирал в кулак свои огромные слезы, где потихоньку перемалывал их в труху, — иначе они могли бы затопить весь замок.