Джон Толкин - Дружество Кольца

Халдир подвел Фродо к престолам, и Келеборн приветствовал хоббита на Общем Наречии. Галадриэль не вымолвила ни слова, лишь окинула гостя пристальным испытующим взглядом.

— Присядь рядом со мной, Фродо из Хоббитании, — молвил владыка. — Мы поговорим позже, когда подойдут остальные.

Для каждого из путников у владыки галадримов нашлись слова приветствия.

— Добро пожаловать, Арагорн, сын Араторна. Тридцать восемь раз опадала листва за нашими рубежами с тех пор, как ты гостил у нас в последний раз. По твоему лицу видно, сколь тяжкими были для тебя эти годы. Но труды твои близятся к концу, хотя каков он будет, нам знать не дано. Здесь ты сможешь отдохнуть и на время забыть о своем нелегком бремени.

— Рад тебя видеть, Леголас, сын Трандуила. Жаль, что мы так редко привечаем здесь наших северных родичей.

— Приветствую тебя, Гимли, сын Глоина! Очень давно никто из народа Дарина не бывал в Карас-Галадоне. Но сегодня мы нарушили давний закон, и да послужит это знаком того, что, пусть ныне мир и омрачен, светлые времена не за горами и дружба между нашими племенами возобновится.

Гимли отвесил низкий поклон.

Когда гости собрались и расселись, владыка обвел их взглядом и удивленно сказал:

— Вас только восемь, а в послании Элронда говорилось о девятерых. Быть может, Совет изменил свое решение слишком поздно, чтобы мы могли об этом узнать? Разлог далеко, Тьма сгущается и пересылать сообщения становится все труднее.

— Нет, Совет решения не менял, — промолвила Галадриэль, и Фродо впервые услышал ее голос: музыкальный, как и у всех эльфов, но чуть более глубокий и низкий, чем у других эльфийских дев. — С отрядом выступил Гэндальф Серый, но границ Лориэна он не переходил. Поведайте, где он, ибо мне хотелось бы с ним о многом поговорить. Мир за нашими рубежами затянут Тенью, и я не могу проследить за его путями.

— Увы! — вздохнул Арагорн. — Тень-то его и поглотила. Он канул в бездну в пещерах Мории.

Эльфы, сидевшие вдоль стен, разразились горестными восклицаниями. Келеборн помрачнел.

— В последнее время мы часто получаем дурные вести, — сказал он. — Но эта — худшая из всех. Почему мне не доложили об этом раньше? — спросил владыка по-эльфийски, обращаясь к Халдиру.

— Мы не рассказывали Халдиру ни о нашей цели, ни о нашем походе, — ответил за разведчика Леголас. — Сначала было не до того, за нами гнались, ну а потом… Красота Лориэна почти заставила нас позабыть о нашей печали.

— И тем не менее, печаль наша неизбывна, а потеря невосполнима, — вступил в разговор Фродо. — Гэндальф провел нас сквозь мрак Мории, а когда казалось, надежды на спасение уже нет, он спас всех, но спас ценой собственной жизни.

— Расскажите, как это случилось, — потребовал Келеборн.

Арагорн поведал владыке эльфов о неудачной попытке перевалить через Карадрас, о решении спуститься в Морию, о могиле Балина в палате Мазарбул, о бегстве, подземном огне, отступлении через мост и явлении Ужаса.

— Похоже, то было какое-то зло, сохранившееся с незапамятной древности, — сказал он. — Я никогда не встречал ничего подобного. Тень и пламя, сила и ужас!

— То был балрог Моргота, — пояснил Леголас. — Самый страшный враг эльфов, не считая того, кто правит в Темной Башне.

— Да, — подтвердил Гимли, — я своими глазами видел на мосту Проклятие Дарина. — Голос гнома звучал тихо, а глаза были полны страха.

— Мы давно догадывались, что под Карадрасом дремлет Древнее Зло! — гневно вскричал Келеборн. — Но знай я заранее, что гномы снова растревожили Ужас Глубин, ни один из них не пересек бы нашу северную границу, пусть даже пришлось бы закрыть путь и для всех его спутников. А о Гэндальфе скажу одно — не ожидал от него подобного безрассудства!

— Гэндальф никогда не был безрассудным, — мягко, но веско возразила Галадриэль. — Мы не знаем, каковы были его планы, а они — его спутники — и подавно не знали. В любом случае решение принял он, и наших гостей обвинять не в чем. В том числе и гнома, его можно понять. Сам посуди, окажись наш народ в изгнании и получи кто-либо из галадримов, хотя бы и владыка Келеборн Мудрый, возможность хоть краешком глаза взглянуть на утраченную родину, разве он не воспользовался бы ею, пусть даже на месте его дома угнездился дракон?

— Темны воды Келед-Зарама и холодны, как лед, ключи Кибил-Налы, и прекрасны были многоколонные залы Казад-Дума во дни славного Дарина, — сказала она гному на его языке, и Гимли, хмурый, печальный Гимли, неожиданно улыбнулся. Он чувствовал себя так, словно, заглянув в сердце того, кого почитал недругом, узрел участие, понимание и любовь. Поднявшись, Гимли торжественно поклонился и громко ответил:

— Но цветущая земля Лориэна прекрасней подгорных владений, а блеск всех драгоценностей мира не сравнится с лучезарной прелестью Владычицы Галадриэль.

Наступило молчание. Наконец снова заговорил Келеборн.

— Я был слишком поспешен в своих суждениях, — признал он. — Не нам здесь судить Гэндальфа, мы ведь не знаем, насколько отчаянным было ваше положение и насколько продуманным его решение. А ты, Гимли, прости меня за резкость — виной тому печаль и тревога. Я сделаю, что смогу, чтобы помочь каждому из вас, но прежде всего тому, на кого возложена самая тяжкая ноша.

— Ваша цель нам известна, — добавила Галадриэль, взглянув Фродо прямо в глаза. — Но открыто об этом не следует говорить, даже здесь. Думаю, вы не напрасно явились в нашу землю, возможно, именно этого и хотел Гэндальф. Ибо владыка галадримов — мудрейший из эльфов Средиземья, и дары его превыше могущества королей. В былые дни мы жили с ним на западе, а потом, после падения Нарготронда и Гондолина, перешли горы и с тех пор несчетные века противоборствуем злу.

Именно я впервые созвала Белый Совет, и, стань его главой, как было предложено мною, Гэндальф Серый, может быть, все пошло бы иначе. Но надежда не потеряна и сейчас. Я не стану наставлять вас, говорить, что нужно делать, это вы решите сами. Но я могу поделиться с вами знанием, ибо мне ведомо многое из того, что было и есть, и, быть может, я могу даже заглянуть в грядущее. Одно скажу вам уже сейчас: вы идете по лезвию ножа. Дрогнув, оступившись, один из вас может погубить всех остальных. Надежда сохранится до тех пор, пока сохранится дружество, ибо именно Дружеством должно именовать ваш отряд.

Она умолкла и заглянула в глаза каждому. Никто, кроме Арагорна и Леголаса, не смог выдержать ее проникающего в самое сердце взгляда. Все отвели глаза, Сэм покраснел и опустил голову.

— Не тревожьтесь, — сказала Владычица, заметив смущение гостей. — Подумайте лучше о том, что сегодня, впервые за долгое время, вы можете уснуть спокойно.