Токацин - Холодный огонь

На ближайшем к куполу заражённом участке он привязал корабль к ничейной экхе — он так делал уже и знал, что верёвка окрасится меей, но страшного в этом нет…

— Уран и торий! — крикнул Речник, но его уже и так заметили.

Гедимин вышел ему навстречу, положил руку ему на плечо и тяжело вздохнул. Фрисс не видел его глаз под тёмным щитком, но чувствовал, как дрожат его пальцы.

— Эх, Фриссгейн… — только и сказал сармат, склонив голову.

Речник обхватил тяжёлую ладонь двумя руками и крепко сжал. Он видел глубокие оплавленные вмятины на бронированном запястье — след раскалённой руки…

— Уран сгинул. Он забрал свою штуку и ушёл. Больше он никого из вас не тронет! — быстро прошептал Речник. — Если бы я знал, что он посмеет на тебя напасть…

— Ушёл… Меня, знорк, более всего поражает твоя живучесть, — негромко сказал сармат и отпустил его плечо. — Держи, ликвидатор… Фрисс виновато вздохнул и убрал в сумку драгоценную ампулу с флонием.

— Я был недавно в Старом Городе, видел «Идис», — сказал он, преодолевая смущение. — Ты уже запустил целых шесть альнкитов?

— Ну да, когда-то надо было этим заняться, — после недолгой заминки ответил Гедимин. — Но здесь я пока что нужнее. Это наводнение спутало нам все планы. Гвеннон предлагал замуровать подвалы, но если там будет вода, придётся извлекать подземные конструкции. А там и без того хватает работы… Он указал на бесформенную груду обломков, верхнюю часть которой пытались растащить и погрузить на корабль сарматы. Из-под неё проступала огромная цельная плита.

— Ещё одна… — покачал головой сармат, открыл передатчик и нажал несколько кнопок. Под куполом что-то блеснуло, сарматы остановились ненадолго, обошли плиту и занялись оплавленным крошевом на верхушке другого холма.

— Вы не жалеете сил, спасая Реку от лучистого яда, — прошептал Речник и протянул Гедимину маленький, но тяжёлый свёрток. — У тебя очень много дел сейчас, но когда-нибудь ты найдёшь время… Это камни для твоих украшений. Он положил свёрток на дрогнувшую ладонь. Сармат медленно сжал её в кулак и приложил к груди.

— И снова ты поразил меня, знорк…

— Не надо так поражаться, Гедимин, — смущённо сказал Фрисс. — Это всего лишь камешки. Я даже не прилетел в Стеклянный Город, когда ты говорил там с Халаном! И мне теперь стыдно. Как вы поговорили с ним?

— Тебе тревожиться не о чем, Фриссгейн, — сармат, как показалось Речнику, усмехнулся. — Ваш правитель умён и образован, говорить с ним приятно. Твоя подстанция уже разобрана, лежит и очищается, ещё месяц — и мы начнём сборку. Вот только… Я не думал, что ваш Стеклянный Город настолько… экономно тратит энергию, скажем так.

Подстанции, какую мы спланировали, для него даже много… теперь придётся раскидывать энергию на три точки. Хочешь знать больше — поговори с Ангираном, он занимается подстанцией.

— Ангиран? Это твой сармат, со станции «Идис»? Это с ним, наверное, вы спорили в Стеклянном Городе… — растерянно сказал Фрисс. Гедимин кивнул.

— Ангиран Скорпиос… да, пришлось договариваться с Ураниумом, чтобы ему разрешили взять второе имя… мы нашли его в подвалах «Скорпиона», раненым, — нехотя ответил он. — Да, с ним. Теперь подстанцию строит он. Толковый сармат… Фрисс глядел на расстроенного Гедимина с возрастающим недоумением.

— Этот Ангиран чем-то обидел тебя, так? — осторожно спросил он. — Прогнал тебя от подстанции? Тебя, командира «Идис»?!

— Хватит, знорк. Я сам доверил дело Ангирану, потому что он — в отличие от меня — не делает нелепых ошибок в проектах, — ответил сармат, и Фрисс мог бы поклясться, что его глаза под тёмным щитком сейчас сошлись в золотистые щели. Речник открыл было рот, но тут же закрыл — счётчик Конара в сумке издал тревожный писк, а за спиной Гедимина встало неяркое зеленоватое свечение, режущее глаза. Оно замерло на его плече, потом перекинулось на руку и сияющим коконом окружило пальцы. Сармат тихо вздохнул и погладил второй рукой светящуюся первую.

— Уймись уже, хранитель. Всё в порядке, все целы, никто не просит помощи. Возвращайся в реактор. Сияние, помедлив, потекло обратно, оставляя на чёрной броне дымящийся след. Фрисс тихо охнул, расширенными глазами глядя на дрожащий свет.

— Это же… Гедимин! Так ты унёс из-под обломков живого хранителя?! Это дух станции «Скорпион»?!

— Унёс, — хмуро ответил сармат. — Не знаю, зачем. В Ураниуме правы, я действительно не в своём уме, раз таким занимаюсь. Теперь живёт в реакторе сфалта, и я понятия не имею, что с ним делать.

— Он признаёт тебя, пытается тебе помочь, — прошептал Фрисс. — Ты ведь не… не убьёшь его?

— Кем ты считаешь меня, Фриссгейн? — сармат покачал головой. — Это даже обидно. Никто из сарматов не причинит вреда хранителю. И тем не менее…

— Гедимин, зайди под купол, — один из ликвидаторов подошёл незаметно. — Без тебя никак. Ещё один стержень, в этот раз — по частям.

— Я иду, — кивнул ему Гедимин. — Как ты там сказал, Фриссгейн? Не жалея сил?.. Хиндикса вновь летела над Рекой, ветер приносил запахи жареной рыбы и цветущего Кенрилла, степи синели от бесчисленных цветов Некни, а вдоль берегов выстраивались в ряд котлы со свежесваренной кислухой и бочки с нарубленными листьями Стрякавы. Фрисс вёл корабль к Фейру, и мысли его были спокойны и легки.

Глава 05. Груда костей

Кто-то с вечера откинул завесу у входа в пещеру, закрепил её меж камней, да так и оставил на ночь. Тусклый свет сочился в летнюю спальню, снаружи шумно плескались Речные Драконы, и чайки галдели над прудом с Листовиками. У входа в пещеру сидел сонный Алсаг и задумчиво умывался, прикидывая, то ли заснуть, то ли выйти на берег.

Речник усмехнулся, подобрал упряжь, накинул перевязь с мечами и покинул пещеру, поманив за собой Хинкассу. Алсаг тихо фыркнул на седло в руке Фрисса. Тренировки на рассвете не нравились коту, но в иное время Речник тренироваться не успевал никак. Вот и вчера…

Спорить не о чем, отличную кислуху варит семейство Скенесов, и семейство Айвинов не отстаёт, но Речнику следовало бы угощаться у них по очереди, а не одновременно… Он нырнул с головой прямо с огромной коряги-причала. Вода подхватила его, и вынырнул Речник чуть ли не на середине, оттолкнувшись от хвоста Речного Дракона. Дракон посмотрел на него, наклонив голову набок, и потащил непрошеного седока к берегу. У берега Фрисс вынырнул снова, подтянулся на корнях «причала», вылез и протёр глаза. Туман в голове немного рассеялся — ровно настолько, чтобы Фрисс расслышал сочувственное похмыкивание и тихий смешок.

— Речник Фриссгейн, рано же ты проснулся! Мои ещё все дрыхнут, хоть бы кто шелохнулся! — еле слышно сказал Сьютар Скенес. Главный и единственный жрец участка стоял у пруда рядом с Эриком Айвином, не менее важным человеком — главой всего рода Айвин. Больше на берегу не было никого — разве что два охранника с плота горшечников, приплывшего вчера утром. Огромный плот — по сути, одна большая решётка, в каждой ячейке которой скрывался горшок или кувшин — наполовину лежал на берегу, наполовину в воде, привязанный четыремя канатами к экхам для летающих кораблей. Торговец из Глиняного Города вчера очень беспокоился за надёжность верёвок и причалов. Сегодня утром Фрисс уже видел его — точнее, его макушку. Пришелец крепко спал в пещере Скенесов… что и неудивительно, после вчерашнего-то празднования. Охранники в пещеру не пошли, остались на плоту, но спали сейчас не менее крепко. Фрисс порадовался про себя, что куванцы Фейра соблюдают договор — при желании увести этот плот было бы легче лёгкого… Алсаг выплыл на берег и шумно отряхнулся. Фрисс укоризненно посмотрел на него, Сьютар махнул рукой.