Лорел Гамильтон - Обнаженная натура

Я снова кивнула:

— Да, я знаю.

Голос мой прозвучал лишь чуть-чуть недовольно. Черт побери, я же могу. Всего лишь высота да полет, да… а, черт, не хочу, но мы слишком далеко, чтобы ехать, даже если бы машина была. Так будет быстрее всего, а Эдуард и без того уже меня заждался.

Истина подхватил меня на руки, будто собирался идти со мной пешком. Наверное, что-то отразилось на моем лице, потому что он сказал:

— Так тебя надежнее всего нести.

— Нет-нет, просто Нечестивец нес меня по-другому.

— Я боялся, что ты начнешь вырываться с этим твоим голодом. Прижимая тебя к себе, я был уверен, что справлюсь, если ты… обезумеешь в полете.

Истина повернулся, держа меня на руках:

— Ты говоришь «голод», а не ardeur?

— Первым голодом, который ею овладел, был голод по плоти и крови. Ее потянуло к людям, и она попросила меня отнести ее куда-нибудь, где не будет этого соблазна.

Истина посмотрел на меня с лицом серьезным и непроницаемым — это у него такое лицо, когда он не хочет ничего показывать. Когда не хочет, чтобы кто-нибудь знал его мысли.

— Что такое? — спросила я.

Он покачал головой:

— Я тебя отнесу к твоим друзьям, но если другие виды голода стали подниматься сильнее, чем ardeur, ты очень тщательно должна следить, чтобы вовремя есть обычную еду. И…

Он не договорил.

— Он хочет сказать вот что: чтобы ты точно не напала на своих человеческих друзей, тебе нужно регулярней питать ardeur, а также есть больше обычной еды.

— Ты думаешь, сегодня мне еще надо есть перед тем, как лечь спать? — спросила я.

— Я думаю, что полночный перекус был бы очень кстати, — ответил Нечестивец.

— Согласен, — сказал Истина.

— Блин. Вот чего я точно не захотела бы — это некоторых из тех, кого вы привезли из Сент-Луиса.

— Мне кажется, что небольшой секс с согласными на то мужчинами был бы меньшим злом, Анита.

Я кивнула. Если вопрос стоит о выборе между сексом и попыткой выдрать глотку Олафу, Бернардо или Эдуарду, то… дайте-ка подумаю. А вслух я сказала:

— Я знаю, что это меньшее зло, но все равно не обязана этому радоваться.

— Если бы радовалась, это была бы уже не ты, — ответил Истина.

— Но если ты будешь по этому поводу переживать не так сильно, — сказал Нечестивец, — то у тебя ardeur будет под большим контролем, это в первую очередь. Чтобы использовать вампирские силы как следует, нужно прежде всего перестать им сопротивляться.

— Знаете, если мы собрались просто поболтать, опустите тогда меня на землю.

— Даме надоели разговоры, — сказал Нечестивец.

— Что ж, к делу, — ответил ему Истина, и я ощутила напор энергии, бьющий в небо. Песок и мелкие камешки взметнулись вверх от вихря силы, и мы в облаке пыли взмыли в воздух.

От вида уходящей вниз земли закружилась голова, волна тошноты полезла вверх по горлу. Я крепко зажмурилась и прижалась к груди Истины. Тошнота ослабела, но пульс еще норовил вырваться из горла сбоку, сердце билось так, что грудь болела. Я попыталась не обхватывать его шею так судорожно, но не смогла сдержаться, чтобы не захватить горстями ткань, будто эта тонкая футболка мне поможет, если все рухнет к чертям. Но иногда, когда очень сильно напугаешься, единственное, что тебе остается, это иллюзия. И тогда цепляйся за нее покрепче, детка. Цепляйся.

Еще до прилета в Вегас я обнаружила, что могу открыть глаза. Надо только не сводить взгляда с плеча Истины или с неба. Я даже смогла признать, что находиться в темноте в окружении звезд — красиво. Только земля далеко внизу портила вид.

Истина только однажды спросил меня, как я. Я ответила, что все в порядке, и он не стал расспрашивать — понятно было, что он ощущает наполнивший меня страх. Скрыть от него частоту сердцебиения и дыхания я не могла, но еще до приземления они пришли в норму. Я боялась по-прежнему, но вполне могла остаться на этом уровне страха, не впадая в панику и не теряя сознания.

Звезды стали меркнуть, и я сперва подумала, что это дневной свет, хотя и знала, что время совсем не то. Но черное небо стало светлеть, и я поняла, что это огни Вегаса. Они поднимались в небо ложным рассветом, делая черное небо бледным, как постоянный восход солнца, вечно расталкивающий тьму, никогда не пускающий в город звезды.

Истине пришлось подняться выше, просто чтобы держаться над домами. Иногда крыша пролетала так близко, что, казалось, рукой дотронешься. И при моем страхе высоты подмывало меня такое извращенное желание. Пришлось крепче вцепиться в Истину, и он, наверное, подумал, что я испугалась сильнее.

— Скоро будем на месте, — сказал он мне, и голос его прозвучал сдавленно.

Я посмотрела на него и чуть не спросила, что с ним такое, но что я могла бы сделать, если что?

Мы оставили позади высокие здания Стрипа и летели над обычными домами и магазинами — это мог быть город Где-Угодно, США. Местность становилась все более открытой, показались огни аэропорта. Я подумала, что Истина собирается приземляться по ним, но он стал забирать к зданиям на краю летного поля. Я бы не узнала нужный дом с воздуха, в темноте, и еще меня волновал момент приземления с качением по земле, где бетон и дома. Земля рванулась навстречу, мне пришлось закрыть глаза, борясь с тошнотой, а потом я поняла, что дело тут не в том, что я вижу, а в ощущении падения под ложечкой. Открыв глаза, я увидела сбоку стену дома, и тут Истина на бегу стукнулся оземь и побежал дальше, чуть споткнувшись, но не выпустив меня из рук. Бег становился медленнее, и наконец вампир смог остановиться, все еще скрытый тенью дома. Я успела заметить улицу, где неслись редкие огни машин, прорезая насыщенную электричеством тьму. Истина направился по кратчайшему пути в тень дома, чтобы скрыться от взглядов с улицы. Сзади расстилалась открытая местность, окружающая аэропорт.

Он прислонился к стене, пошатнувшись от усталости, держа меня на руках как ребенка.

— Можешь поставить на землю, Истина, — сказала я.

Он открыл глаза и заморгал, будто возвращаясь из глубокой задумчивости. Потом поставил меня на землю, выпустил из рук, прислонился к стене здания, и грудь у него поднималась и опускалась, будто после быстрого бега. Вампиры не всегда дышат, и не всегда им это нужно, так что этот факт означал, что Истина устал, или что-то иное.

Я кончиками пальцев коснулась его голой руки.

— Ты теплый, — сказала я.

— Тронь меня там, где я тебя к себе не прижимал, — ответил он.

Я дотронулась до его лица сбоку. Кожа была прохладна.

— Значит, это мое тело согрело тебя?

Он кивнул.