Сам себе цикл. Дилогия (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич

Из этого короткого, но эмоционального спича Ник сделал выводы, что дед, как он и подозревал, никуда не девался, поддерживал контакты с диверсантами ДВР за спиной Ника, имел какие‑то договоренности со Львом и вообще вел достаточно активный образ жизни.

И Ник вовсе не сумасшедший, который забыл, как помыл собственные кроссовки.

– Но у меня нет никаких провалов в памяти во время завтрака, – сказал он. – Это значит, что я не терял контроля, и, соответственно, дед его не отбирал. Как же он мог это сделать?

– Он уверял, что на такое вмешательство не потребуется много времени, и он все сделает, пока ты даже моргнуть не успеешь, – мрачно сказал Лев. – И, как оказалось, он был прав. Ты на самом деле ничего не заметил.

Ник ожидал, что призрак деда сейчас появится со своими объяснениями и заверениями, что все, что ни делается, к лучшему, но призрак не появился.

– Что это был за человек?

– Никто, – сказал Лев. – Какой‑то бывший санитар из дома престарелых, в котором твоего деда когда‑то заперли.

– Это же было двадцать пять лет назад.

– Около того, – сказал Лев. – Я уж не знаю, что тогда между ними могло произойти, но твой дед обещал, что санитар обязательно умрет от его руки, и заявил мне, что намерен сдержать слово. Он настаивал… довольно твердо, и в итоге мне пришлось вывести его на цель.

Почему не ночью, подумал Ник.

Потому что ночью Ломтев занимался более масштабными разрушениями, и не хотел тратить время на такую мелочь? И вот так, за какую‑то обиду четвертьвековой давности он поставил под удар все?

– И ты не мог ему наврать? Сказать, что этот человек уже умер? Или уехал куда‑то и вы не можете его найти? Ведь столько лет прошло.

– Думаешь, я не пытался? – спросил Лев. – Но твой дед чувствует, когда ему врут.

– В этом у него преимущество, – согласился Ник.

– Я пытался его переубедить, – сказал Лев. – Говорил, что это опасно, говорил, что это бессмысленно, говорил, что… в общем, много чего говорил. Но твой дед просто одержим местью.

– Зная его историю, я могу это понять, – сказал Ник. Понять он действительно мог. Вот оправдать – вряд ли.

Месть – это блюдо, которое подают холодным. Месть – это блюдо, которое может сожрать самого повара. Месть тянет человека в прошлое, но что делать, если ничего, кроме прошлого, у этого человека и нет?

Ник выдержал некоторую паузу, но Ломтев так и не появился, чтобы объясниться.

– Все эти разрушения последних дней – это его рук дело?

– Не все, – сказал Лев. – Но большая часть.

– Почему же его… меня объявили в розыск только после смерти этого санитара? Меня заверяли, что в империи есть специалисты, которые могут отслеживать всплески силы и определить местоположение того, кто ее применяет.

– Центр слежения был первой мишенью. Ты наверняка видел это в новостях, но, конечно же, там не рассказали, чем эти ребята занимались на самом деле.

– То есть, с этой стороны он теперь невидим?

– Временно, – сказал Лев. – Полагаю, у нас есть еще пара дней, прежде чем они там все восстановят.

– А потом нанесете следующий удар?

– Второй раз это сделать будет уже сложнее, – сказал Лев.

– Да, конечно, – согласился Ник. – И о чем вы с ним договорились? Он устраивает для вас террор, а вы для него что делаете?

– Помогаем решить твою проблему.

– То есть, эта часть плана на самом деле существует?

– Да, – Лев встал из‑за стола, подошел к окну, зачем‑то подергал ручку, повернувшись к Нику спиной. – Но только после того, как он закончит.

– Так этот человек на самом деле в городе? Он никуда не уезжал, и ему можно было нанести визит в любой момент?

– Да.

– И вы врали мне все эти дни?

– Да.

– И теперь хотите, чтобы я все равно вам поверил?

– Ситуация… развивается не совсем так, как мы планировали, – сказал Лев.

– Это уж точно, – сказал Ник.

Допустим, Ломтев доведет этот план до конца, и Нику удастся выбросить деда из головы. В буквальном смысле, во всем же остальном Нику казалось, что дед и осознание того, что он сотворил, застрянет в разуме навсегда.

И что дальше? За ним охотится СИБ и полицейский аппарат целой империи, китайцы тоже наверняка жаждут задать ему несколько вопросов, да и британцев окончательно списывать со счетов нельзя.

Что дальше‑то делать? Пластические операции? А потом бежать? Но куда? В свете нынешних обстоятельств мир не казался Нику таким уж огромным.

А безопасным‑то он и вовсе никогда не был.

И вот еще интересный вопрос, а где взять денег на все эти переезды? Сумма ведь потребуется немаленькая.

Конечно, его отец богат, но будет ли он нужен своему отцу после того, как Ломтев тут все закончит?

– Думаешь, мне это нравится? – негромко спросил Лев, неверно истолковав его молчание. – Думаешь, я получаю от происходящего удовольствие? Думаешь, я хотя бы к нему готов? Я же не лорд Бонд, я не умею стрелять лазерами ни из глаз, ни из часов, у меня нет пуленепробиваемого «астон‑мартина», снаряженного ракетами, у меня нет доступа к секретному бункеру, в котором сидит стотысячная армия готовых на все головорезов в силовой броне. Похож этот дом на штаб‑квартиру организации, способной противостоять всей мощи СИБ? Я просто делаю, что могу. И прошу, чтобы ты мне доверился.

– Почему он больше со мной не разговаривает? – спросил Ник.

– Я не знаю, – сказал Лев. – Он говорил, что не хочет тебя втягивать. Не хочет, чтобы ты знал, чем он занимается. Думал, ему удастся все утаить.

– Прекрасно получилось, – сказал Ник. – По результатам вы можете оценить его уровень стратегического планирования. И все равно продолжаете с ним сотрудничать.

– Так больше никого нет, – вздохнул Лев.

– А много осталось?

– Чего? – не понял Лев.

– Террора, – пояснил Ник. – Далеко ли до конца вашего списка? Чье имя стоит последним? Что он должен разрушить или кого убить, чтобы вы приступили к своей части соглашения?

– Императора, – сказал Лев.

– Опять?

– Это одна из немногих целей, которые у нас совпали, – сказал Лев. – Нам это нужно. Он этого хочет.

– И что вы от этого выиграете?

– Как минимум, мы выиграем время. Как максимум, без нынешнего императора вторжение на Дальний Восток может вообще не состояться. Менщиков – главный локомотив этой войны. После его смерти его сторонники перегрызутся между собой, и на волне этой смуты империя может получить другого правителя. С другим видением картины мира. С другим подходом.

– Доброго и хорошего?

– Не обязательно, – сказал Лев. – Хотя бы не такого воинственного.

– И вы думаете, что найдется хотя бы один правитель, который откажется от территориальных притязаний к бывшим губерниям?

– Я на это надеюсь, – сказал Лев. – Но, как я уже говорил, в самом худшем раскладе ДВР получит десяток лет на подготовку. Республика будет становиться сильнее, а империя – слабее.

– Новые смутные времена?

– А когда они были не смутные? – вздохнул Лев. – Единственное, что в нашей империи стабильно – это неуверенность в завтрашнем дне и надежда, что он окажется лучше вчерашнего. Ты не хочешь убрать пистолет?

– Нет, – сказал Ник. – Мне так спокойнее.

На самом деле, Ник хотел его убрать, но после этого вопроса передумал. Он не целился куда‑то конкретно, просто навел дуло куда‑то в сторону окна, а тяжесть оружия на самом деле немного успокаивала.

– Я тебе уже все рассказал.

– И что мне теперь со всем этим делать?

– Ждать. Думаю, что осталось уже недолго.

– Я хочу видеть компромат, который у вас есть на Кислицкого, – сказал Ник. – Я хочу его адрес. Я хочу увидеть все собственными глазами.

– Конечно, – сказал Лев. – Сейчас, я только возьму в столе…

Когда он развернулся, в руке его был пистолет со стволом уже и длиннее обычного. Выстрела Ник не слышал, был только негромкий хлопок, и дротик с транквилизатором вонзился ему в бедро.

Ник рефлекторно дернулся и его указательный палец потянул за спусковой крючок. На этот раз выстрел таки грянул, и Лев с коротким воплем упал на пол. У него было прострелено колено.