Елена Баукина - Ласточки улетают осенью (СИ)

— Мишель, Мишель! — услышал он знакомый голос Ласточки и чуть было не лишился чувств, думая, что сошёл с ума. Но когда перед ним появилась светловолосая дочь графа Эдварда и вцепилась в его грязную вонючую робу. Учитель обнял Сандрин и долго не мог отпустить от себя, прижался щекой к её белокурой кудрявой голове, еле сдержав рвущиеся наружу слёзы, и ощущая запах её волос.

— Ты раздавишь меня, Мишель! — проворчала юная леди.

— Как ты сюда попала?! — обрёл, наконец, способность говорить по-человечески полуэльф.

Садрин подняла на его взгляд:

— Мне помогла ликия Маргаритка, она пошла вызволять Эолит. А нам нужно найти Артура и Анну. И бежать!

— Старушка, Марго, кто же ещё! Теперь я должен ей по гроб жизни. Анна и Артур здесь?

— Да, кажется недалеко от того места, где ты испытывал на мне свой эликсир.

— О да, я хорошо теперь в пыточную дорогу запомнил… Пошли. — с иронией усмехнулся полуэльф.

Они быстро прошли вглубь темницы.

Пасс 4

Садрин помчалась в пыточную. Она никогда не думала, что так будет желать попасть туда. Мишель, осматриваясь и прислушиваясь, следовал за ней. Пахло от мэтра ужасно. Длинные чёрные волосы скатались в сосульки. В пыточной комнате тлел очаг. Даже казалось немного уютно. Ощущение уюта нарушали цепи и щипцы для удаления зубов и ногтей. Кроме того, здесь появились две совершенно новые двери. Похоже новым хозяевам замка подземелья графа Кордейн показались тесными.

— Так, вот в эту дверь, я уже заходил, — заключил учёный, нервно поправляя ворот грязной рубахи выставлявшийся из-под робы, — Там сидит инкуб и туда я больше точно не собираюсь…

— Тогда, остаётся эта дверь — ответила Сандрин, — Может, к ней подойдут ключи, что вы стащили у стражей

Мишель пожал плечами и принялся вставлять в замочную скважину ключи по порядку. Когда не подошёл ни один из ключей он занервничал и принялся заново перебирать ключи на связке.

— Дайте я попробую, мэтр — заворчала на него Ласточка и дёрнула двери за ручку. Дверь без труда отворилась сама. — Мда, а вот так вы не пробовали, мэтр?

Сандрин иногда поражалась как могло в этом человеке сочетаться ум и такая рассеяность!

Горознай выругался, Сандрин сотворила огонёк, и они вошли внутрь мрачной комнаты. Свет подрагивающего на ладони юной волшебницы огонька выхватил из мрака очертания прозрачных саркофагов и статуи графа Эдварда. Мишель бросился к саркофагу Анны и попытался сдвинуть крышку.

— Скорее Сандрин, помоги мне.

Они вместе навалились на крышку. Крышка упала и раскололась пополам, наделав не мало шума. Мишель принялся за крышку на саркофаге Артура. Сандрин притронулась к щеке сестры, она была пугающе холодной и белой. Дверь в комнату открылась и на пороге появился человек.

— Так-так, кто это у нас здесь шумит?! — услышали они знакомый голос и замерли.

Свет огонька выхватил из тьмы светлые волосы Себастьяна Рамерсета. Неизвестно зачем он сюда пришёл среди ночи? Ласточка похолодела. Клейнод матери завибрировал в её кармане, в воздухе завитали сгустки энергии. Мишель схватил Сандрин за руку и спрятал за свою спину.

— Господа, вы надеялись убежать? А я часто здесь бываю по ночам. Люблю такие места. К тому же я присматривал место ещё для одной сущности. Так-так… — Себастьян взялся за свой магический перстень и медленно повернул его, — Нужно было сразу тебя приструнить, Сандрин, как Мэг. Тебе ведь сильно дороги твои родные, тебе дорог даже этот остроухий ублюдок?

— Да дорог и я не Мэг! — ответила Ласточка.

— Чем же ты лучше её? — Себастьян медленно приближался к ним. — Давай выясним это.

— Не подходи! — предупредил Мишель Горознай.

— А, мэтр Горознай, хороший алхимик и никакой волшебник, который дерзко учит потомков Даира. — Над Себастьяном заходили всполохи энергии, синий туман подкрадывался к их ногам и к саркофагам с братом и сестрой. — Я помню каждый день, проведённый в Леоской тюрьме из-за вас, мэтр!

— Я тоже помню… помню, как инквизиция подвергла меня допросу с пристрастием, как меня калечили в той же тюрьме, по вашему наговору, — не уступил мастер.

Рамерсет повёл рукой с перстнем в сторону, сделав плавный пас. Но пасс оказался совсем не танцевальным, хоть и таким же изящным. Горозная сбило с ног. Он упал и задёргался в странном припадке. На лице мэтра выступили синие жилы он выгнулся в дугу и застонал.

— Я переломаю ублюдку все кости: сначала ноги, потом ребра. Мне не нужна дыба, как инквизиции. Никто и никогда не узнает рецепта того эликсира, что исцеляет одержимость. Но мне, мэтр, ты рано или поздно всё расскажшь… — Себастьян подошёл к пленникам. — Отойди, Садрин, и не мешай!

— Нет.

Садрин решительно встала на пути Себастьяна. Её переполняло гнев и негодование. Слишком много хотел этот чернокнижник, слишком много желал у неё отнять… Она не отдаст! Ласточка почувствовала ка внутри её снова вспыхнул невидимый и неведомый огонь. Огонь, которым она неизвестно как, воспламеняла свои волшебные стрелы. Вместе с гневом пробуждалась в ней ранее не ведомая Сила. Дар завещанный её предками. Клейнод матери завибрировал сильнее. Она достала его из кармана и одела на шею. Пусть он погнут и поруган врагами, но будет служить ей. Аура Ласточки засветилась так ярок, что Себастьян прикрыл глаза ладонью. В зрачках девочки заплясали языки белого пламени.

— Я, не Мэг! — прокричала она. — Я Ласточка, не признающая неволи!

Сандрин не знала, что делать. Не умела толком колдовать. Она лишь вспомнила одно единственное заклинание Святого огня. То, что, по заверению в инструкции Мишеля Горозная, написанной его аккуратным подчерком, маг должен произносить лишь при наличии амулета. Ласточка сконцентрировалась, собрала всю Силу где-то в области сердца, где она пульсировала вместе с каждым ударом сердца, и чётко произнесла заклинание вслух. Клейнод звякнул. Чернокнижник издал дикий крик, огненная волна смела его с ног.

Садрин не сразу поняла, что произошло. Она увидела, как Рамерсает лежит на боку, дико вопил, дымился и дёргал ногами. Его кожа стала коричневого цвета, а светлые волосы обгорели.

Мишель приходил в себя. Сандрин помогла ему подняться на ноги.

— Вставай, Мишель, помнишь, я обещала комиссару Робину тебя защищать, — напомнила она учителю.

— Помню, моя Ласточка, — ответил юноша и нежно взял её за руку.

Сандрин вцепилась в него и обняла.

— Теперь ты пытаешься задушить меня, — ласково проворчал Мишель, склонившись к ней и с большим желанием подставив свою шею под объятья девушки. — Да и Рамерсет был прав, от меня смердит.