Алексей Тихонов - Разведчик с Острова Мечты

— Есть какие-нибудь идеи для штурма лагеря, брат? Признаться, мои ребята не слишком большие доки в этом. Тут и скромный частокол окажется крепким орешком, куча народу на нем поляжет.

— Меня это волнует не меньше, сир. — Юноша взялся за стремя атаманской лошади. — Если начнется кровавая рубка, мы, вероятно, задавим Ааля, но и сами в итоге останемся без отряда. Я попробую договориться.

— С Аалем? — изумился атаман. — Да он…

— Не с Аалем, конечно. Необходимо открыть глаза его людям, рассказать правду.

— Думаешь, они поверят?

— Мне, быть может, и не поверят. Именно на тот случай я привел с собой Опринью и Эркола.

— А еще того… третьего.

— С Ретси… отдельная история. В остальных я уверен теперь значительно тверже. И в лагере к ним прислушаются.

— Ну-ну…

— Как бы то ни было, сир, есть смысл уладить дело мирно. Ведь, по большому счету, нам требуется единственно голова Ааля, так?

Старик, смутившись, замешкался с ответом. Шагалан нахмурился:

— Мне нужно ваше слово, сир. При сдаче люди не подвергнутся насилию, а лагерь — жестокому разграблению.

— А если… не жестокому?

— Припасами мы, несомненно, воспользуемся. Но ни грязи, ни крови. Вы уймете своих удальцов.

— Пусть так, брат. В конце концов, если эти люди и впрямь ничего не ведали о предательстве Ааля… они смогут влиться в ватагу, укрепить ее. Только проверить как следует всех… Кстати, а куда девать твоих пленников?

— Мальчишка — сын того липового кузнеца. После гибели отца держать его рядом опасно, а знает он немного. Полагаю, допросим да выгоним взашей. Второй — эмиссар Гонсета, тут беседовать придется вдумчиво и долго, а затем, очевидно, в петлю. Да, поблизости находится деревушка, где вроде должен сидеть еще один подобный ловкач. Хорошо бы тоже выудить. Пользы не бог весть сколько, зато лишний раз наступим Гонсету на мозоль.

— Дело доброе. А третий? Бархат, помнится?

— Ну, здесь не решусь, сир, что посоветовать, — помолчав, ответил Шагалан. — С одной стороны, он явный изменник, негодяй и ставленник мелонгов. Вместе с тем, так или иначе, рассказывал все довольно искренне. За нынешние откровения дорога назад ему закрыта, а человек он умный, хитрый и опытный. Способен быть полезным.

— Это верно, брат. Главное, не захочет ли в один прекрасный день твой хитрец выкупить прощение ценой наших голов?

— Есть и риск, не спорю.

— Ладно. — Сегеш махнул рукой. — Подержим пока у себя, присмотримся.

На подходе к лагерю Ааля отряд притих, насторожился, однако подкрадываться оказалось бессмысленно: селение гудело разворошенным ульем. Небо озарялось светом множества костров и факелов, а над зубцами частокола густо темнели силуэты разбойников. Шагалан первым выпрямился во весь рост, чертыхнулся:

— Подняли-таки тревогу, стервецы. Растягивайте людей по линии зарослей, сир. Особо не прятаться, пусть в лагере поймут расклад сил. Но и на рожон не соваться.

В подтверждение его слов от частокола прилетело несколько стрел, которые, впрочем, завязли в ветвях. Самые нетерпеливые из повстанцев выстрелили в ответ. Успеха это также не имело, зато вызвало в лагере новый всплеск шума. Подобное бездеятельное противостояние длилось довольно долго. Разбойники в волнении ежеминутно ожидали штурма, метались вдоль стены, пытаясь то обстреливать неприятеля, то затевать с ним разговор. Повстанцы, получившие четкий приказ, не отвечали ни на то ни на другое. Наконец прибыл вестник от Шурги, обложившего лагерь слева, а затем — и от Джангеса. Им оказался Кабо.

— Недурной бастион сварганил ваш Ааль, — заметил он. — Со всех сторон равно мощный. Правда, заросли у нас поближе подступают, там атаковать легче. Джангес начал вязать что-то вроде лестниц, через часок смастерят.

— Терпеть? — Сегеш покосился на Шагалана.

— Делать нечего, сир, — отозвался юноша. — Переговоры можно, конечно, заводить хоть сейчас, но если они сорвутся… Я бы, пожалуй, попробовал овладеть воротами, только это сразу должен поддержать общий натиск. Пусть все ладят оснастку для штурма, и у Шурги, и у нас здесь. А осажденным не вредно еще малость понервничать.

После того как вокруг лагеря заколыхалось облако огоньков и застучали десятки топоров, состояние разбойников и впрямь не улучшилось. В голосах, перекликавшихся на частоколе, послышались явные нотки паники. Когда подготовка уже близилась к концу, ворота скрипнули, из образовавшейся щели появились двое. Неуверенно вышли на открытое место, остановились, подняли руки, показывая, что не вооружены.

— Не стреляйте! — гаркнул в темноту один. — Давайте потолкуем сперва!

— Куля, — признал разведчик кричавшего. — Основательный мужик, не захотел, видать, драться непонятно с кем. Мы готовы к атаке, сир? Придется завершать на ходу. Я пока вылезу, поговорю, а вы подзовите Опринью с Эрколом.

Люди продолжали медленно двигаться от ворот к кустам, то и дело оглашая окрестности воплями. От линии замерших на страже повстанцев выступил из зарослей Шагалан. Узрев его, переговорщики встали как вкопанные, потребовалось идти к ним еще несколько шагов.

— Здорово, Куля! — безмятежно поприветствовал юноша, опершись на древко глефы. — Частенько с тобой сегодня беседуем, не находишь?

— Ты?… — Разбойник как-то сразу посмурнел. — Я мог бы и предвидеть что-то похожее. Расспросы, недомолвки… Неласково ты отплатил за хлеб и кров, парень.

— Не пытайся меня совестить, дядя, — бесполезное занятие. Зачем пришли? Сладиться миром? Вот и принимайтесь. Кто с тобой?

— Маглис. — Куля кивнул в сторону косматого мужика, взиравшего на юношу с нескрываемой враждой. — Самого атамана доверенное лицо.

— Ааля? Плохо же у бедняги теперь с приближенными. А кто ж тогда тебя, Куля, отправил?

— От общества я, выборный. Лучше вот скажи, что с тобой, парень, за люди явились? У нас всякое разное бают.

— О том ни к чему домыслы строить — вокруг вас «армия Сегеша». Слыхал о такой?

Разбойник промедлил, прежде чем ответить:

— Наслышаны, как же. Правда, слухи бродили, сложил старик Сегеш свою буйну голову. Мелонги-де умучили… Врут, выходит?

— У вас кто-нибудь знает Сегеша в лицо? — подстегнул разведчик беседу.

— Было у него под началом несколько наших, еще при Восстании. И мне однажды видеть довелось.

— Тогда позже отведу к Сегешу, убедишься.

Куля в нерешительности пожевал бороду:

— Ну, допустим… И чего же надобно здесь славному атаману? Чем мы его прогневили?

— Сегеш пришел поквитаться с теми, кто выдал его мелонгам. Слава богу, сыскалось чудо, вырвавшее узников на свободу, но мести никто не отменял.

— А при чем тут мы-то?

— Предатели из этого лагеря. С большинством уже нынче рассчитались, остался последний.