Евгений Шепельский - Эльфы, топор и всё остальное

Крессинда выбранилась и подскочила к Виджи, помогла встать. Пальцы моей эльфийки быстро вязали заклятие.

Чорон встряхнулся, лапы с вкрадчивым шелестом передвинули вислое тулово. Перешагнули принца. Тот был еще жив, слабо шевелился на полу. Факел, что он выпустил, горел у стены.

Виджи не уйдет, не бросит отца. Значит, нам всем — конец.

Хитиновый меч выстрелил в моем направлении. Я попытался отвести удар — и отвел, вот только клинок Гхашш выскользнул из пальцев. Мощь чорона была впечатляющей — я будто подставил тростинку под удар падающего дерева.

По галерее сверху вдруг разнеслось дробное «бум-бум-бум!». Кто-то мчался к месту схватки, кто-то, огромный как тролль. Охотник Борк?

Олник с криком метнул в морду чорона свою колотушку. Тварь замешкалась. Тут вступила Виджи — новый воздушный кулак ударил между восковых грудей чорона, и по мерзкой плоти во все стороны от места удара прокатилась заметная глазу рябь. Виджи осела на камни. Два заклятия… она потеряла сознание. Недолго думая, я обхватил эльфийку поперек туловища (месяц жизни? Ну нет, я тебя вытащу, выцарапаю, и ты проживешь со мной рядом до самой мать ее старости!), с намерением бежать, драпать, утекать. Тварь шарахнулась вбок, сбила с ног Крессинду, придавила лапой Олника и заслонила нам путь. Хитиновый меч ударил в стену рядом с моим плечом. Другая рука нацелилась на мое горло…

Бум-бум-бум!

Из полумрака выметнулась человеческая фигура.

— Н-на!

Удар топора-лабриса в прыжке — страшная вещь, уж поверьте. Лезвие развалило башку чорона пополам. Тварь рухнула бесформенной грудой, придавив Олника и Крессинду. Рухнула — и открыла моему взгляду сводного брата, Шатци Мегарона Джарси. Он высвободил из тела чорона пропитый мною топор — а это был он, я бы узнал его из тысяч — и сказал:

— Фатик, Великая Торба! Долго же я тебя ждал!

1. Использована идея, высказанная Артуром Кларком (прим, автора, не Фатика).

Эпилог

(который станет прологом)

Мой сводный брат начал с того, что сграбастал меня в объятия и сжал до хруста. Потом отстранил, дохнул в лицо парами чеснока, пнул останки чорона и прогремел:

— Фатик, болван эдакий, ты все-таки явился! Я знал, что так будет! Хе-хе-хе, хе, хо!

— Шатци?

— Ну, братец, и разворошил ты улей! Ты себе представить не можешь, что тут творится! Хы-хы, хе, го! Тут, в горе, всякой дряни набилось плотненько, аж дышать тяжело. И все хотят тебя! Эх, Фатик, я бы уже давно сбежал, если б не ты! Сейчас я тебе все коротенько поясню…

— Погоди, Шатци.

Я уложил Виджи на камни. Помог выбраться Олнику и Крессинде. К счастью, падение туши чорона не причинило им вреда (к сожалению — и памяти Олнику не вернуло). Затем осмотрел принца. В его груди зияла окровавленная дыра, и как он до сих пор не испустил дух — я не знаю. В любом случае ему оставалось немного. Я напихал тряпок в рану, и это все, что я мог пока сделать. Пока? Нет. Это все, что я мог сделать вообще. Альбо не солгал насчет проклятия.

— Так вот, Фатик. Хе-хе…

Я присел рядом с Виджи, отбросил прядь волос с ее лица. Она спала. Я коснулся ее щеки… провел пальцами вниз, к подбородку. У тебя самый милый и красивый нос на свете… и чудесные мягкие губы…

— Не надо пояснять. Я все знаю. Я — наследник, будущий Император… Меня обманывали всю дорогу — вот только не пойму я, с какой целью. Сказали бы сразу — я бы пошел…

Шатци гыгыкнул.

— Да черта с два, Фатик. Слушай. Пока еще есть время объяснять… Нас обоих тягали как слепых котят. Короче, так. Меня завели в зал, один из эльфов сиганул в провал. И явилось из провала облако — синюшное, как морда одного моего знакомого пропойцы. И задали они ему вопрос: «Да или нет». И знаешь, какой был ответ?

— Гритт его маму… Какой?

— Ответ был «да».

Я вздрогнул.

— Ага, Фатик. А вот потом я взял остальных из отряда в оборот, и они рассказали мне правду. Никакой ты не наследник. Взаправдашний наследник — это я! Прямой его величества Травельяна Гордфаэля наследничек. Он сделал меня одной дворянке — между делом, ну а потом был переворот и все прочее, меня разыскали на развалинах… Дедушка воспитал… А ты…

Мои губы едва шевелились:

— А я…

Шатци прислушался к чему-то, кивнул.

— Альянс, когда проведал, что Вортигену все известно про наследника, обставил дело так, что в путь отправились два отряда. Один со мной — а другой с тобой. Ты — и они — вот эти все… — Он повел рукой, указывая на моих праведников, которые стояли и слушали наш разговор. — Они все — расходные пешки с тобой во главе. Они отвлекали внимание смертоносцев на себя и не надеялись на благополучный исход, они… как это… патриоты! А мой отряд тихонько топал себе к Оракулу, пока смертоносцы за тобой гонялись. Но я же знал, что ты — справишься. Ты не мог не справиться, Фатик! Ты без мыла в задницу к дракону влезешь, если надо будет, и через глотку выберешься. И когда я вытряс из них правду — просто стал дожидаться тебя здесь!

Пешка… Перед моими глазами поплыли цветные круги.

— И знаешь, что я тебе еще скажу, Фатик? Ты — настоящий сын Трампа Грейхоуна.

— Де… дедушки? Женоненавистника?

— Да не был он дедушкой, когда тебя зачал. И любил он кого надо… Хе-хе, хе, го! Я все узнал от Талиэля… У эльфов с дедушкой Трампом налажены плотные связи… Эта женщина, твоя истинная мать, она из тех, кто жил под горами… Дедуля никому не рассказывал о своей связи — глава клановых старейшин как-никак, гы-гы, стыдно. После, как его любовь прикончили люди Вортигена, он так зачерствел… Значитца, вот так, Фатик. Я — наследник правящего дома Гордфаэлей, и мне предстоит возглавить Альянс. И знаешь, что я тебе скажу, дорогой мой братец? Мне этого совершенно не хочется. Я скажу тебе больше — сидит их тухлый Альянс у меня в печенках! Но слушай дальше. Тут, в горе, змеиный клубок, и мы в самой его середке! Тут схлестнулись смертоносцы, маги Талестры со своими кверлингами и монахи. Ну и мы… сбоку припека. Магам от тебя нужна некая штука, их предводитель, Кварус Фальтедро, ждет тебя с распростертыми… Смертоносцы уверены, что ты наследник. А еще тут бродит эта гнусь, Митризен со своими оргами — эльфы зовут его Зодчим, что Сеет Пагубу… Ай, долго объяснять! И у тебя в отряде — магов шпион! А сейчас скажу тебе главное, слушай…

Настоящий эпилог

Я стою перед дверью в зал Оракула. Моей женщине осталось жить месяц. Моему миру — меньше года. А все еще пешка в чужой игре. Был пешкой, и ею остался. Но, Гритт подери, я приложу все усилия, чтобы стать ферзем!