Райдо Витич - Обитель Варн

Граф реалист, должен понять правильно и принять. А нет? Нужно повести игру так,

чтоб этого `нет' не возникло. Надавить, объяснить невыгодность данного варианта

для той и другой стороны. Если действительно попал граф на крючок Лисы, то

упрямиться не станет, рискуя жизнью любимой.

Должно получиться.

Полковник усмехнулся: `что ж, придется сыграть роль доброго гения влюбленных. Не

плохая роль. Много лучше палача Гнездевского. Жаль, Лиса его убрала. Поговорил

бы я с ним сейчас… От души'!

Запиликала кнопка внутренней связи, прерывая мысли полковника. Он нажал ее,

недовольно нахмурившись:

— Что еще?

— Виктор Николаевич, подозреваемая движется в сторону лабораторного отсека.

— Переключи запись на мой монитор.

Экран на столе Горловского вспыхнул. Полковник просмотрел запись. Сомнений не

осталось: Лиса в тупую решила пробраться к Рицу.

— Не трогай ее, — хмыкнул мужчина в селектор. — И максимально разгрузи проход.

А то положит бойцов, с нее не убудет.

— Пропустить значит к подследственному?

— Значит, значит. Поглядим на друзей-товарищей, послушаем, о чем они говорить

будут. Мой монитор не отключай.

— Понял.

— Действуй.

Посмотрим, что ты задумала, Лиса? И ведь наверняка знаешь, что тебя со всех

точек обозревают! Ну, шалая! Зачем же ты к графу идешь, если, с твоих же слов,

он не имеет отношения к убийству? Интересно, — развалился в кресле полковник,

приготовившись к занимательному просмотру.

Алису сначала удивляла безлюдность здания, потом насторожила, а затем —

рассмешила. Даже в аппаратной — никого. Ага. Конец рабочего дня, да? Все по

домам, к семьям? Угу. Верю, полковник, верю! — хмыкнула в глазок камеры слежения

под потолком. Прощелкала кнопки, выискивая каземат Бэфросиаста. Нашла и

вздохнула. Веселья поубавилось: Бэф за решеткой — неприятное зрелище. Оконце под

потолком маленькое. В него лишь тень от вожака просочиться может. Соседние

вольеры (а как их еще назовешь?) пусты. За дверями часовой. Один. Ага. И окно

приличное. Обычное.

Значит, нужно открыть две двери и обезвредить часового. На глазах у полковника?

Ха, дяденька! Не такие задачки решала. Тропич, чему только не научил.

Недооцениваете вы своих людей, Виктор Николаевич. Гнездевский сколько лет

безнаказанно криминалом занимался? А вы ни сном, ни духом… И чему после

удивляться?

Лиса осела в кресло у пульта слежения, изобразив слабость в ногах. Оказавшись

спиной к единственной камере в аппаратной, дешифровала остальные камеры, начиная

с тех, что в коридоре, ведущем к месту заключения Бэф, заканчивая его клеткой. А

теперь изобразим маяту и дурноту по причине плохого самочувствия и пустим пленку

по кругу. Наслаждайтесь, господин полковник. Спасибо, что расчистили путь, и

извините за подпорченное впечатление от зрелища. Ну, так, не в видеозале, однако,

на кинофестивале. А с любительских кинолент и не профессиональных актеров что

возьмешь?

Лесс пустила пленку и вышла из аппаратной. Минут пять — десять у нее есть.

Шикарно. Почти век в запасе.

— Она покинула аппаратную, — доложил дежурный Горловскому

— Угу? Не спугни. Пусть думает, мы не в курсе ее хитрости.

— Понял. Вести?

— Продолжай.

Алиса не думала, что будет что-то говорить Бэф. А увидев его, и хотела бы что-то

сказать, да не смогла: горло перехватило.

Он явно не ожидал ее увидеть, и так же явно обрадовался и встревожился, заметив

Лису.

Они шагнули к прутьям решетки одновременно, вцепились руками в железо и просто

смотрели друг на друга. Слов не было, да и не нужны были слова. Взгляды говорили

больше, чем любая вымученная фраза. Она хотела просто открыть замок и выпустить

Бэфросиаста, но вместо этого прилипла к решетке, вцепилась в нее пальцами, лишь

бы не потянуться к его лицу, не дотронуться. Она должна была сказать — уходи, а

взгляд вместо этого молил — прости.

Губы Бэф дрогнули, пальцы дотронулись до лица Лесс, зарылись в волосах. В груди

стало тепло, и сердце забилось, как у живого:

- ` Не восстановимо, не остановимо хлещет жизнь', - прошептал он тихо, касаясь

дыханием виска девушки.

Лесс дрогнула, чуть отодвинулась, вглядываясь в глаза Варн, и со всей ясностью

поняла — им не уйти друг от друга. И не важно, сколько милей, веков, жизней

разделяет их. И пусть стены меж ними, рвы, решетки, условности, законы — они все

равно вместе, хоть, с разных сторон баррикад.

- `Расстояние: версты, мили нас расставили, рассадили, чтобы тихо себя вели по

двум разным концам земли', - зашептали губы еле слышно.

Глаза Бэф улыбались, любовались Лесс. Губы зашептали, вторя словам любимой:

- `Расстояние: версты, дали… Нас расклеили, распаяли. В две руки развели,

распяв'…

- `И не знали, что это сплав. Вдохновений и сухожилий'…

- `Не рассорили — рассорили…Расслоили'…

- `Стена да ров. Расселили нас, как орлов'…

— Не печалься, — тепло его ладони укрыло щеку девушки, пальцы, что бархат,

коснулись кожи.

Лесс зажмурилась, еле сдержав стон.

Сколько они не виделись: сутки, двое? А словно год. `Я соскучилась', `мне плохо

без тебя', `я безумно тебя люблю' — сколько еще банальностей шло в голову, но не

срывалось с губ, не нарушало своей пошлостью единение двух сердец, живых и более

живущих, чем иные тлеющие в истоме будней.

`Я рядом', - коснулись его губы ее лба.

Что ответить ему? Да? Да, да! — рвется наружу. Но ведь нет — и губы сжались,

веки прикрыли отчаянье.

Лесс отстранилась, ненавидя себя за это:

`Ты должен уйти. Я открою замок. В соседней комнате дежурный. Он спит. Откроешь

окно… и лети'.

Шаг к замку, как шаг на эшафот. Скрепка и электронный карандаш, вместо ключа…

или топора? Шесть секунд — дверь открыта.

Бэф придержал створку, уставился на Лесс исподлобья:

`Зачем'?

`Глупый вопрос, Бэф. Тебе не место здесь, как любому из вас. Улетай'.

`У тебя будут неприятности'.