Елизавета Левченко - Цвет неба

А вот не пойду никуда! Да и не в состоянии я как-то бегать…

Под солнышками я скоро разомлела и впала в полудрему: все слышу, а двинуться не могу.

Ко мне кто-то приближался. Остановился рядом со мной.

— Я ее по всему лесу ищу, а она, оказывается, сама пришла!

Я мигом проснулась и вскочила на ноги. Потом с такой же скоростью плюхнулась на пятую точку. От неожиданности. Невозможно было не узнать этот голос. Точно также как и его обладателя. Наследник. Он почти не изменился, все те же изумрудные глаза, в которых сейчас плясала смешинка, лицо, знакомое каждому жителю страны, только вот иссиня-черные волосы еще больше торчали в разные стороны, черная рубашка и брюки заменены на темную кожаную куртку с нашивками на плечах и локтях, и воротником-стойкой на застежкой, и темно-синие джинсы с черными кроссовками. Наследник не изменял своим вкусам, он всегда одевался в одежду мрачных оттенков. Из-за правого плеча выглядывала рукоять меча, рядом с коленом выглядывал его серебристый кончик. Ничего удивительного — все члены наивысшей аристократии, тем более, императорской семьи имели привилегию — могли носить любое холодное оружие.

Он присел на корточки напротив меня, и вскинул брови.

— Я смотрю, ты мне совсем не рада… — с сожалением протянул он, но в глазах продолжали плясать смешинки. — А я то так надеялся, что обрадую тебя. — Он придвинулся ближе и, неожиданно, щелкнул меня по носу.

Я округлила глаза и дернулась назад, едва не опрокинувшись на спину.

— Ах, ты… ты… — я вскочила, от гнева пропали все слова. Наследник запрокинул голову, смотря на меня снизу вверх, вскинул брови и состроил невинное, прямо как у младенца, выражение лица. Я попыхтела, как нагретый чайник, и, неожиданно для себя, рассмеялась. Смех неудержимой лавиной сметал на своем пути все преграды: и этот кратковременный гнев, и неуверенность оттого, что я нахожусь рядом с Наследником, что он разговаривает со мной как со старой знакомой и незнанием как же ему отвечать. Я обхватила руками живот в тщетных попытках заглушить его и согнулась пополам.

Он фыркнул, а потом засмеялся следом.

Какой же у него красивый смех, наполненный искренностью, которую нелегко найти среди нашего общества.

Через пять минут я уже не помнила причину смеха. Живот болел от натуги. Наконец, это безумие отпустило. Демм тоже успокаивался, изредка издавая короткие смешки.

— Я никогда так не смеялась… — простонала я.

Он улыбнулся одними только уголками губ.

— А я смеялся… так давно, что должен был уже позабыть, но помню до сих пор. — Под его пристальным взглядом я смутилась и посмотрела в сторону. Ну что же это такое? Обычные слова, пусть и немного странноватые, так почему я так смущаюсь? Не могу смотреть на него спокойно…

Ярко-алые глаза. Воспоминание о них, об ужасе, что я испытала, возвратились. Вымысел? Правда? Я опять начала терзаться, разрывалась в противоречиях. Мне важно, очень важно понять!

От прикосновения горячих пальцев к ладони я вздрогнула и, подавшись ужасу внутри меня, отшатнулась, хлестким жестом откинув его руку.

Он опустил ее, нахмурившись, отчего между его бровями залегла глубокая морщинка. Я уже взяла себя в руки, и мне стало стыдно за свою глупую реакцию.

— Прости…

— Ничего, — резковато бросил он.

Немного помолчав, он сказал:

— Пойдем.

Я подняла взгляд, Наследник уже шагал в лес.

— Куда?

— Увидишь, — получила короткий ответ.

И, конечно же, я пошла следом за ним.

Мы вошли в тот странный лес, в глубинах которого я очнулась. Демм так быстро шел по тропке, извивающейся среди выступающих над землей, покрытых синеватым мхом древесных корней, что я едва поспевала за ним. Он ни разу не обернулся. Наверное, я обидела его этой своей реакцией. Я слишком сильно погрузилась в размышления. Наконец, я нагнала его. Наследник остановился возле зарослей папоротника высотой почти в человеческий рост. Стоило мне подойти, он, лишенным всяких эмоций голосом сказал:

— Мы пришли, — и скрылся за ними. Осторожно и немного боязливо придерживая растения, я нырнула следом.

Вместо ставшей привычной лесной земли под подошвами кроссовок скрипнули камни. Деревья плотным кольцом смыкались вокруг маленького озера с настолько потрясающе прозрачной водой, что каждый камушек на дне был прекрасно виден. Оно не мутилось даже там, где с высоты примерно в два моих роста, где мелкими, где большими каскадами по выступающему из земли куску серой скалы, текла не менее чистая вода. В центре озера возвышался черный с плоским верхом камень, а с берега к нему шли похожие на дорожку пять камней поменьше, по размеру как раз со среднюю ступню.

Наследник бросил мимолетный взгляд в мою сторону, а потом легко и изящно прошел по «каменной дорожке» к их большому брату, сел, одну ногу поджав под себя, а другую вытянул, едва касаясь носком кроссовки поверхности воды и с сосредоточенным видом начал ее разглядывать.

Я должна идти за ним? Но что-то мне подсказывает, что я преодолею этот путь не так легко, как он. Шагнула на первый. Подошва опасно заскользила. Быстро перешла на другой, чуть приподымая руки для равновесия. Третий… Четвертый. Но едва шагнув на пятый, я все-таки поскользнулась. От страха я совершила немыслимый прыжок из угла в сорок пять градусов и приземлилась рядом с Деммом, отбив колени, но облегченно выдохнув. Похоже, судя по тому, как жжет ладони, еще и их разодрала.

Он даже бровью не повел, продолжая рассматривать воду, хотя, готова поклясться, что недавно он чуть улыбнулся. Со стороны мои пируэты выглядели, наверно, весьма комично.

Я уселась поудобнее. Наследник ничем не показывал, что он живой человек, а не каменная статуя.

Но я же извинилась! Что он еще хочет от меня? Почему я так упорно чувствую себя предательницей? Это глупо, понимаю, но все же чувствую.

Наверно, потому что я… с внезапной ясностью ощутила разлитую в воздухе давящую, как огромный пресс, тоску. Вокруг меня… и внутри меня. Чужое чувство нахлынуло волной и накрыло с головой. И вместо воздуха, я вдыхала это чувство. Тоска проникала в меня, казалось, даже через поры. И все мое естество тянулось навстречу ей, принимая, обволакивая как родную частичку, наполняясь ею и, в ответ, в груди появляется тяжесть и боль. Я помню, подобное было уже, когда я и он впервые посмотрели друг другу в глаза. Именно тогда появилось схожее чувство, словно от обретения чего-то родного… Так больно… хотелось забиться в темный уголок и тихо завыть.

Я знаю, что это — его чувство, его тоска. Почему я ее чувствовала? Я… не знала. Не понимала, но…