Вера Чиркова - Все тайны проклятой расы

Ознакомительный фрагмент

Выехав за ворота, решительно направляю лошадей к виднеющейся вдалеке рощице, но, проехав с полмили, резко сворачиваю вправо, словно подчиняясь прихоти капризной барышни. А на самом деле пытаясь найти свидетельство чужого присутствия. Однако все вокруг спокойно, птицы не взлетают, спугнутые чужаками, трава не колышется от движенья невидимых ног. Вот только все это вполне может и ровно ничего не значить. У ковена столько тайных способов следить за людьми, что знать их все просто невозможно. Однако можно попробовать просчитать, насколько они ценят мою персону, и скольких магов могут выделить без ущерба всем прочим проблемам. По всему выходило - не очень много. Наверняка сейчас все их усилия направлены на спасение короля и коллег. Значит можно слишком не затягивать спектакль с капризной гостьей в главной роли, и не мучить доброго старика, а выиграть несколько лишних минут.

Собиравшая подснежники Мари, правильно раскусив мой громкий вздох, немедленно полезла в коляску, громко сообщая, что тут ей не очень нравится, и она хочет проехать дальше.

Хочет, значит поедет, безразлично киваю в ответ, и направляю лошадь к королевскому тракту. Там я давно заприметил один отличный овражек, протянувшийся едва ли не на десяток миль.

- Вот здесь мы и расстанемся, - спрыгнув с коляски на маленькой полянке, окруженной густыми зарослями вербовника, объявляю побледневшей Мари, - погуляйте еще с часок и возвращайтесь. И запомни намертво - никому ничего говорить нельзя.

Даже если этот человек будет похож на Клариссу или на меня. Я смогу вернуться в самом лучшем случае не раньше чем через пять-шесть дней, и тот, кто придет раньше, будет просто двойником. Но если мне все же повезет вернуться раньше, то придумаю, как доказать, что я не подделка.

- Поняла, - глотая слезы, пробормотала она, - а ты постарайся… его найти.

- Конечно, а зачем еще я иду? - не оглядываясь, бурчу в ответ и ныряю под покрытые пушистыми почками ветви.

Мне нужно пробраться оврагом как можно дальше от дороги, чтоб маги не засекли слабый всплеск энергии от используемого амулета переноса. Ну, а в случае, если они его все же заметят, направление переноса должно заставить сомневаться всех здравомыслящих сыскарей в том, что отсюда уходил именно я.

Глава 4

- А квадратики-то у тебя найдутся? - подозрительным басом поинтересовалась нависшая надо мной массивная фигура трактирщика.

Я молча выложил на выскобленные добела доски пару медников и удрученно вздохнул.

Именно так, как, на мой взгляд, должен вздыхать бродяга, расстающийся с последними деньгами.

- Ну и чего тебе подать на такие большие деньги? - непонятно пока, чего больше в его голосе, простой иронии или издевательства, однако я уверен, что вскоре мне удастся услышать совершенно иные эмоции.

- Молочка бы, и хлебушка белого. Желудок у меня… не терпит иного.

- И как давно не терпит? - в голосе хозяина сквозь насмешку звучит неприкрытое недоверие.

- Да уже больше двух лет. Весной, точно помню, поел я похлебки из зайчатины и сразу скрутило. Небось, заяц был стреленый, а я-то гадал, чего он так легко попался.

Молча сцапав мои квадратики, великан неожиданно легкими шагами исчез в дверях кухни, а через минуту оттуда выплыла немолодая разносчица, держа в руках кринку с молоком и полковриги хлеба. Поставив кринку передо мной, ловко выхватила из бездонного кармана кухонный нож и прямо на столе покромсала хлеб на ломти.

- Ешь, сколько сможешь, остатки я тебе с собой в тряпицу заверну, - поглядывая на меня с сочувствием, сообщила женщина, и неспешно удалилась в обратном направлении.

Я запивал душистый хлеб густым холодным молоком и пытался понять, поверил ли мне трактирщик. Если поверил, то почему повел себя так равнодушно?! А если нет, то не слишком ли много продуктов я получил за свои медники? Впрочем, мой желудок вовсе не считал, что это так уж много, все-таки я нормально обедал, вернее, завтракал, больше суток назад, незадолго до побега. Правда, в свертке, который сунул мне на прощанье Гавор, оказались именно такие продукты, которые хороши в путешествии. Высушенные почти до состояния сухарей копченое мясо и сыр, замешанная на чистых яйцах и масле, тонко нарезанная сухая лапша, и жареные ядра горного ореха. Весят такие продукты немного, а сваренные в котелке дают очень наваристую и питательную похлебку. Причем, что особенно важно, при нехватке времени их можно жевать и на ходу. Я так и делал, отмахав несколько миль по дну оврага и еще почти двадцать миль после использования амулета переноса. Мог бы пройти и больше, кабы шагал не по полям и грозовые тучи не затянули полуночное небо непроницаемым пологом. Однако, невзирая на то, что непросохшая после зимы почва в низинках пыталась оставить себе на память мои сапоги, выходить на дорогу я не собирался.

Хотя и двигался на запад, а не на север, где находился Шладберн, и куда по логике преследователей я должен был стремиться. Но не стремлюсь, потому что вовсе не желаю попасть им в лапы. А желаю попасть в гости к одному старому должнику, которого я однажды случайно спас от больших неприятностей. И который в нашу последнюю встречу, которую я подстроил через верных людей, стребовал с меня обещание в случае нужды обращаться к нему безо всякого стеснения. Дав мне для связи адрес того самого заведения, где я сейчас поглощаю скромный обед.

- Поел? - Разносчица сноровисто завернула в салфетку хлеб, - а теперь иди с богом.

Да не благодари, лучше помоги парнишке бычка на выпас отвести, такой шалый бычище об этот год, просто беда.

- Помогу, чего ж не помочь, - гадая, правильно ли понял намек, ответил я, вставая со скамьи, и направляясь к выходу, - а где, бычок-то?

- Во дворе, иди через черный вход, - обыденно бросила женщина, стирая со стола крошки, и я, проходя мимо начищенного до блеска медного чайника, довольно подмигнул своему отражению.

Бррр. Ну и рожа! При одном только взгляде на торчащие в разные стороны смоляные лохмы и нечесаную бороду так и хочется быстренько вывернуть все карманы и вежливенько протянуть на ладошке их содержимое. Собственному отражению, разумеется, больше вокруг не наблюдается никого, обладающего такой разбойной внешностью.

Но я сам сотворил себе именно такую, при помощи химикатов Ештанчи и крошечного зеркальца. А перед тем снял и тщательно схоронил под выворотнем приметную одежду управляющего. Оставшись в таком рванье, что те из местных жителей, кто заметил бредущего по полям и перелескам мужчину в зеленом камзоле, ни за что не признали бы меня за него.