Кукла 5 - Мир

вообще — красавицы с ногами от ушей! Пусть и немного… потрепанные временем.

— Кто последний⁈ — гаркает Лина зычным голосом.

Бабы морщатся, отворачиваются, признаваться в последности не желают.

— Вы чо, оглохли⁈ — молчание, — Значит никого, да? Ну тогда я пройду, — и целенаправленно движется к кассе, мелко семеня моими ногами.

Возмущения на нахалку тут же накатываются волной. И обзывают, и ругают! И даже про физические возможности не забывают! Пользуясь тем, что наш кентаврик невысок ни ростом, ни образом, и габаритами не широк ни разу. Вот только мы — охотники! И силы в нас немеряно, на фоне простых людей так вовсе.

— Ты че меня лапаешь⁈ — возмущается сестра, снимая с ворота плаща руку, которой рослая, даже по меркам Залиха, барышня, хотела поднять нас полетать, показать столицу, хватом за грудки.

— А ты че куда прёщь? — пищит бабенцыя, что хотела нас еще и уронить, но не смогла.

И сама почти упала, и теперь оказалась ниже головы сестры, а не возвышаясь на полторы головы вверх. И её рука теперь зажата в хвате тонкой веточки стремной, но сильной наглячки, и не упала рослая дылда на пол только от того, что сестра её держит.

— А я че, у пустоты что ли спрашивала кто последний⁈ Оглохли что ли все совсем⁈ Да берегов не видите…. А потом возмущаетесь⁈ Может вы тут так, просто так все стоите, языками чешите⁈

Скандальные пересуды, крики, гомон, и все та же толпа баб. Попытка обвинить нашу персону в насилии, что сеструха тут же законтрила в два слова:

— Тут есть камеры! — указала она на угол зала аптеки, даже не глядя туда, — И по ним будет все хорошо видно, кто на кого напал! Хотите присесть за нападение? Ну скатертью дорожка! А я максимум штраф за превышение самообороны получу! Да еще моральный вред стребую! В плюсе буду! Усекли⁈

Не усекших не нашлось, и толпа стала притихать. Однако медленно двигающаяся очередь, к медленно работающему усталому аптекарю, все так же двигалась… медленно. Намекая, что мы тут надолго, и неизвестно что еще, может за это время приключится.

Впрочем, что бы там не приключилось, сестренка явно наслаждается процессом! Быстро втянулась в разборки, и пока все прочие драли глотки на нахалку, красней от возмущения, и зверея от гнева, она тихо кайфовала, от рыканья на них, да посылов в пешие путешествия, и явно ни разу не принимала все эти оскорбления близко к сердцу.

Ей… плевать на это всё! И визжит недовольным секачом, она лишь для виду. Ей… явно нравится «ставить на место» всех этих теток! И задевать их за больное, да так, что те уже кидаются в драку, снова! И еще одна прилезла и огребла…

— Знай своё место, шалава длинноногая! Вымахала, ишь! А ума ни грамма!

И ногти этих дам, что словно когти у уличных кошек, желающих подрать личико уродки, сестре как бы нестрашны — она их до себя, даже и не допустит. И в итоге лишь нападающие злодейки, будут биты и валятся на полу — до пинания лежачих, сестрица пока не опустилась. Ногами в нашем кентавре, заведую я.

И в итоге. очередь… подсократилась! И мы проследовали к кассе, нагло оттесни силищею встать пред ней какую-то иную, длинноногую, но уже довольно старую, бабенцию, что тоже, хотела разобраться, явно привычным методом, да не смогла, будучи отброшенной прочь, словно уличная шавка, и утратив весь былой боевой дух, навалившись на кассу с меланхоличной усталой аптекаршей.

— Куда лезешь!

А, нет! Что-то еще осталось в этих пороховницах!

— Проблемы⁈

— Да никаких, но… а. эх… да при, при уже! Наглая стерва! Вот в моё то время…

Лина сделала заказ — аптекарь решила тоже поскандалить! Отказалась нам продавать часть лекарств! Видите ли, у нас, нет предписания от врача! Вот только предписание, не рецепт, и все выписанные мной на листок лекарство, не входят в перечень сильнодействующих или наркотических, продающихся строго по рецепту.

И Лина это знает, мы это обсуждали еще в квартире! И вспомнили в подворотне. А потому этим и давит на упрямую и уставшею, не желающею продавать нам нужное. Аргументирует позицию, почему должно продать, то, что должно, и вообще, видите ли, врачи — сволочи! А уж тем более целители-охотники, ленивые жопы, что вообще ни в какие ворота! Не хотят никакие бумаги писать за просто так, и вообще — фиг к ним на приём попадешь! Работать сволота совсем не желает!

Но поняв, что слова о лени и негодяях-лиходеях летят из уха до уха не задерживаюсь у этой усталой, но упрямой и наглой, сестренка сменила тактику!

— Согласно пункту два, подпункту три, и на основании…

Не знаю, что там за пункты и законы, которыми сестренка вдруг стала осыпать бедную аптекаршу менторским тоном, но все тем же зычным голосом, где она и что такое вычитала, но это сработало безотказно и на все сто! И нам быстро соорудили все что надо в один пакет, и приняли расчет, но скидку сделала всего три процента.

— Я больше не могу! Не имею право! — пропищала кассирша чуть не плача, и сестра поняла, что явно перегнула палку с угрозами, и решила, что хватит играться с этой «едой».

Поблагодарила, распрощалась, и мы, не забыв сделать поклон прощания, ушли прочь из данной аптеки.

Глава 5

— Это было… занимательно! — сказала сестра, когда мы отошли от торговой точки на приличное расстояние.

И я с ней полностью согласен! И практика, и слов, и дела, и… законов! Хотя есть подозрения, и не беспочвенные, что все те пункты и статьи, сестренка выдумала буквально там, что называется — на ходу! Но как убедительно говорила! Даже я бы поверил её тону! Умница!

— Но предпочту не повторять. — проговорила сестрица спустя всего пару шагов, — Это… такое себе дело, — и скривила моську, что её оштукатуренное под уродства уродливое лицо, скрывая детские черты, стало еще уродливее.

А я — полностью согласен с её позицией! Поход этот, был забавный, интересный, полезный, дающий опыт, но такое — лучше не повторять! Это блюдо, явно из экзотической кухни, и от него, уж больно легко поселится на белом троне на последующие сутки, маясь животом.

А мне похоже все же придется вынуть свои требуха наружу, пользуясь пространственными искажением на полную, пока я себя еще достаточно нормально чувствую, чтобы такое провернуть. Чтобы вынуть органы из тела, но при этом, чтобы органы словно бы были в нем,