Запрещённый приём - Лорел Гамильтон

бы не отнеслась к вашим людям с таким неуважением, с каким вы отнеслись к моим.

Дюк поразмыслил с минуту над моими словами, потом кивнул.

— Справедливо, Блейк.

Я протянула ему руку и он пожал ее после секундного колебания — слегка неуверенно, потому что его рука была заметно крупнее моей. У кучи мужчин проблемы с тем, чтобы пожимать миниатюрные руки вроде моих, так что я не стала принимать это на свой счет.

— Мы все тут как на измене из-за этого дела. — Произнес он.

Я кивнула.

— Есть такое.

Мы обменялись еще парой любезностей, а потом они закончились. Я повернулась к Олафу и двум женщинам на другой стороне парковки. Потом подарила одну из своих лучших профессиональных улыбок Ньюману и Эдуарду.

— Народ, как насчет зайти внутрь? Дюк угостит вас там просто потрясающим кофе, за которым мы и обсудим, чем можем помочь друг другу с этим блядским делом.

Ньюман пытался заманить всех в офис. Он поверил моей улыбке. В отличие от Эдуарда.

— Я останусь снаружи. — Сказал он.

— Нет, Тед. Ступай и помоги всем перезнакомиться. У меня тут есть Никки и Итан.

— И мы тоже, босс. — Добавил Кастер.

Я покачала головой и подошла к ним так близко, чтобы никто ничего лишнего не услышал.

— Вы едва не позволили местному копу втянуть вас в драку. Не такой резерв я хочу видеть сейчас на своей стороне.

— Анита… — Начал Миллиган.

— Босс. — Поправила я.

Он моргнул и я увидела в его глазах проблеск эго. Обычно Миллиган был куда разумнее Кастера, но у меня не было времени выяснять, что там такого успел ляпнуть Ледук, что всколыхнуло проблемное эго спецназовца. У меня вообще не было времени нянчиться с чьим-либо эго, так что я просто уставилась на него. Не агрессивно, а уверенно. Многие люди считают этот взгляд агрессивным, но они ошибаются, потому что есть разница между взглядом в упор и агрессивным взглядом. Миллиган эту разницу знал. Все военные ребята ее знали.

— Да, мэм. — Отчеканил он так, словно только что надел униформу.

— «Мэм» тоже сойдет. А теперь ступайте внутрь и помните: вы здесь для того, чтобы улучшить наше положение, а не ухудшить его.

— Если бы мы сказали, что этот коп сам начал, ты бы вызверилась? — Поинтересовался Кастер, растягивая губы в одной из своих типичных ухмылок.

Ответной улыбки он не получил.

— Мне безразлично, кто из вас начал. Если это произойдет еще раз, я сама все закончу.

Они оба с минуту изучали меня, в их голове происходила какая-то ребячья математика. Разумеется, физически они могли меня побороть, но в данном случае дело было не в физической силе. Это была сила иного толка.

— Вы мешаете нашей работе. — Сказала я. — И ваши сверхъестественные плюшки ни хрена для меня сейчас не значат. Я вынуждена нянчиться с вашими больными эго, пока Отто пялится на Эйнжел и Пьеретту, как на блядские стейки. Приоритеты, джентльмены — разберитесь с ними, либо уебывайте на хрен из моей команды.

— Вы ее слышали. — Произнес Никки. — Идите и сделайте кофе.

Кастер и Миллиган только успокоились, но внезапно я почувствовала, как они вновь начинают распаляться. Я ткнула пальцем в Никки.

— Не начинай. Мы не станем здесь выяснять, у кого член больше.

— Извини. — Сказал Никки, но не то что бы он действительно имел это в виду — это и есть основная проблема, когда приходится работать с кучей больших и доминантных мужиков. Пока с иерархией не разберутся, а иногда и после того, будут бычить друг на друга. Вспоминаем, что все они верживотные, и от этого становится еще хуже.

Я направилась к Олафу и женщинам. Оборачиваться, чтобы убедиться, что все делают именно то, что я им сказала, я не стала. Либо я босс, либо нет. Если я обернусь, чтобы проверить, то покажу слабость, да и не изменит это ни хрена. Мика свое лидерство с новыми ребятами уже утвердил. Мне казалось, я тоже это сделала, но, видимо, не в полевых условиях. Когда я велела Мике остаться дома, я и понятия не имела, как это повлияет на поведение его команды. Итан не был достаточно доминантом, чтобы управлять этими парнями, а Никки временами спорил с «котиками», так что боссом тут должна была быть я. Твою мать, только разберешься с одной проблемой, как за ней тут же приходит другая. Блядские непредвиденные последствия.

48

— Эйнжел, Петра, что это вы тут делаете? — Поинтересовалась я, растянув губы в широкой улыбке, которая не достигла моих глаз. Тон соответствовал моему взгляду, а не улыбке.

Эйнжел повернулась ко мне, улыбаясь, но когда она увидела мои глаза, то слегка помрачнела.

— Привет, Анита. — Она отодвинулась так, что не упускать из вида Олафа, но при этом видеть меня и ребят, которые подошли вместе со мной. Тоналка на ней была почти полностью белая, подчеркивая алую помаду и красно-черный макияж на глазах. Воротник ее застегнутой до горла блузки украшали искусственные вишенки. Вниз от него спускалась дорожка черного кружева. Эмалированная брошь в виде красного сердечка была приколота слева на груди. Вкрапления красного в одежде подчеркивали аналогичные оттенки в ее макияже, либо в этом был заложен какой-то иной смысл. Так или иначе, это смотрелось очаровательно и сексуально.

По сравнению с ней макияж Пьеретты был символическим — он казался почти естественным, если забыть про подводку вокруг ее темных глаз. Легкая окантовка подчеркивала их, и заставляла ее выглядеть экзотичнее, чем диктовали ее англо-французские корни. Хотя она вполне могла быть старше любой из этих стран — если честно, я не в курсе, в какой момент Франция и Англия были официально провозглашены таковыми. Благодаря меткам своего мастера-вампира, Пьеретта на самом деле была гораздо старше, чем могло показаться по нежному треугольнику ее лица.

Мне хотелось спросить: «Какого хрена ты здесь забыла? Ты же понимаешь, что идеально подходишь под профиль его жертв», но это было как-то тупо, так что я попыталась сказать мягче.

— Дамы, я задала вам вопрос. Что вы здесь делаете?

— Ты же знаешь, я путешествуют по делам Коалиции, чтобы помогать молодым териантропам с переходами. — Улыбнулась мне Эйнжел.

— Вы с Итаном в этом деле лучшие. Мне нужна помощь с Бобби, так что здесь все в порядке.

Она вновь улыбнулась. Эту улыбку я видела часто — зловещая такая и вредная. Это выражение чертовски напомнило мне ее брата-близнеца, Мефистофеля — сходство было почти пугающим. Я пока не могла толком принять тот факт,