Джон Толкин - Дружество Кольца

— Это ты брось! — воскликнул Бильбо. — Книги должны кончаться хорошо, так положено. Как тебе такая концовочка: «Они поселились вместе и с тех пор жили счастливо»?

— Лучше и не скажешь, — невесело улыбнулся Фродо. — Вот бы только и на деле так получилось.

— А мне, — пробормотал Сэм, — оченно хотелось бы знать, где ж это они поселились?

Хоббиты еще не раз вспоминали тяготы пройденного пути или заводили разговор об опасностях, подстерегающих впереди, но здесь, в Разлоге, где сама земля врачевала сердца, было невозможно долго предаваться мрачным раздумьям. Тревоги и страхи отступали, грядущее, каким бы оно ни виделось, не имело власти омрачить настоящее. В сердцах друзей крепла надежда: они не уставали радоваться каждому дню, каждой трапезе, каждой беседе, каждой прозвучавшей в Зале песне.

Время шло незаметно, ясные рассветы сменялись тихими, погожими вечерами, однако даже к Разлогу украдкой подбиралась зима. Деревья сбрасывали роскошное золото осенних уборов, выцветала, приобретая серебристый оттенок, синева неба, а с отрогов Мглистых гор все чаще веяло холодом. Ночами ближние звезды тонули в бледном свете полной луны, но одна звезда сияла неизменно ярко. С каждым закатом восходила она над южным горизонтом, заглядывая в окошко комнаты Фродо. Хоббиту порой становилось не по себе — багровый отблеск делал ее похожей на недремлющее, налитое кровью око.

В доме Элронда хоббиты гостили около двух месяцев. Уже миновала осень, и только в начале декабря в Разлог стали возвращаться разведчики. Одни побывали в болотах у истоков Студеной, другие с помощью Следопытов добрались до слияния Студеной с Шумливой, там, где старая северная дорога выходит к широкой реке возле развалин давно заброшенного города Тарбад. Некоторые обследовали земли, лежащие на юге и на востоке: иные перевалили горы, прошли Лихолесьем и даже посетили старый дом Радагаста в Росгобеле. Мага на месте не оказалось, и разведчики воротились через перевал, известный под названием Темноводной Лестницы. Последними прибыли сыновья Элронда: на их долю выпал самый долгий путь. Спустившись Среброструйным Логом, они проникли в неизведанные, странные земли, но о том, что там видели, рассказали лишь отцу.

Нигде, ни в одном краю не удалось обнаружить никаких признаков Девятерых или других Вражьих приспешников — разве что волки, охотившиеся в верховьях Андуина, сбивались в очень уж большие стаи. Ничего нового не могли рассказать даже орлы с Мглистых гор. Не было вестей и о Голлуме. Трупы трех черных коней нашли у самого брода. Еще пять вынесло на пороги ниже по течению, там же подобрали изодранный черный плащ. Вывод напрашивался один — Всадников на севере не было.

— По меньшей мере восемь из Девяти остались безлошадными, — рассуждал Гэндальф. — Полной уверенности нет, но скорее всего, им пришлось вернуться в Мордор к своему Властелину. А коли так, они нескоро отправятся на охоту снова. Конечно, у Врага есть и другие слуги, но ведь им надо еще добраться до рубежей Разлога и взять наш след, а мы постараемся его не оставлять. Но мешкать больше нельзя.

Вскоре хоббитов призвали к Элронду.

— Время пришло, — объявил он. — Кольцо надобно уносить сейчас, иначе будет поздно. Но те, кто выступит в поход, должны знать — помощи им ждать неоткуда. Во владениях Врага я бессилен. Что скажешь, Фродо, ты еще не передумал?

— Нет, — твердо сказал Фродо. — Мы с Сэмом пойдем.

— К сожалению, — продолжал Элронд, — я не могу дать тебе даже толкового совета. Как добраться до цели, как выполнить поручение, мне неведомо. Тень клубится у подножия гор, и что происходит там — от меня сокрыто. Могу лишь сказать, что недругов ты встретишь без счета, возможно, их трудно будет распознать; однако можешь найти и друзей, причем там, где меньше всего ожидаешь. Я разошлю гонцов, постараюсь оповестить всех, кому еще можно доверять, но дороги нынче опасны. Не все посланцы достигнут цели, а некоторые едва ли опередят тебя. Будут у тебя и другие спутники, они останутся с тобой, пока захотят или пока позволит удача. Но вас должно быть немного: вся надежда только на быстроту и скрытность. Отправь я с вами даже эльфийскую рать в броне Древних Дней, в таком деле это бы принесло мало пользы. Разве что взбудоражило бы весь Мордор.

Вас будет девять: девять пеших против Девятерых Всадников. Кроме тебя и Сэма, пойдет Гэндальф: Кольцо — давняя и великая его забота, и, быть может, этот поход станет завершением его тяжких трудов. Остальных спутников предоставят три Свободных Народа — эльфы, гномы и люди. От эльфов вызвался идти Леголас, от гномов Гимли, сын Глоина. До горных перевалов они будут с тобой, а может, и дальше. Ну а от людей, конечно, пойдет Арагорн, сын Араторна: кому сопровождать Кольцо, как не наследнику Исилдура.

— Бродяжник! — радостно воскликнул Фродо.

— Он самый, — улыбнулся Арагорн. — Видишь, я опять набиваюсь тебе в попутчики.

— Да мне самому хотелось тебя попросить, очень хотелось, только я думал, что ты пойдешь в Минас-Тирит с Боромиром.

— Туда я и собираюсь, — пояснил Арагорн. — Сломанный меч скоро перекуют, и он вновь будет годен для боя. Но нам по пути, отшагаем вместе не одну сотню миль. И Боромир с нами отправится — он отважный воин.

— Остается найти еще двоих, — промолвил Элронд. — Но это нетрудно, охотники в Разлоге найдутся…

— А нас что же, побоку?! — возмущенно воскликнул Пиппин. — Нам, выходит, и места нет! Мы тоже хотим идти с Фродо!

— Это лишь потому, что даже представить себе не можете, что ждет его впереди, — возразил Элронд.

— Так же, как и сам Фродо, — неожиданно поддержал Пиппина Гэндальф. — Да и никто из нас, ни я, ни премудрый Элронд. Оно конечно, знай они побольше, наверное, бы оробели и отступились — а потом от стыда сгорели, что не пошли. Они верные друзья, а на дружество в таком деле надежды больше, чем на мудрость или могущество. Тебе ведь ведомо, что даже столь великий воитель, как Глорфиндел, не сможет взять штурмом Темную Башню или силой расчистить путь к Огненной горе.

— Резон в твоих словах есть, — задумчиво произнес Элронд, — но у меня все же остаются сомнения. Этих двоих я собирался отослать домой, ведь у них в Хоббитании неспокойно. Они знают тамошние порядки и сумели бы предупредить о надвигающейся опасности: своих-то хоббиты послушают. И уж во всяком случае младшего — Перегрина Тука — отпускать нельзя. Уж больно он юн, не могу я на сердце такой груз взять.

— Тогда, — решительно заявил Пиппин, — меня придется бросить в темницу или отправить домой в мешке. Иначе все равно убегу!