Михаил Ахманов - Али Бабаев и сорок покойников

Пензер-Янковский закончил под гром оваций и выкрики геев: «К стенке мерзавца! На эшафот и гильотину! Колесовать! Четвертовать, и в Магадан!» Генерал побледнел, присяжные зашумели, репортеры, вытащив мобильники, стали названивать в газеты, а судья Спиридонов грохнул по столу молотком и в очередной раз пообещал удалить посторонних. Затем сказал:

– Блестящая речь, адвокат. Не сомневаюсь, что она войдет в учебники юриспруденции. Однако вернемся к нашим орехам. Дуэль была?

– Была, – подтвердил Пензер-Янковский.

– Инициатор – ваш подзащитный?

– Не отрицаю, ваша честь.

– И он использовал саблю, так? Холодное оружие, запрещенное Дуэльным Кодексом?

– Холодное, но не саблю, – с ласковой улыбкой сообщил адвокат. – Это оружие не упомянуто в запретительном списке. А что не запрещено, то разрешено.

– Профанация! Подтасовка фактов! – завопили юристы Погромского, но Пензер-Янковский их не слушал, а беседовал с судьей.

– Позвольте заслушать экспертов, ваша честь?

– Позволяю. Кто там у нас?

– Профессор Китанин из МГУ, профессор Полозов, хранитель Оружейной палаты, и доктор исторических наук Забугор-Повала, автор монографии «Ледовое побоище». Все – специалисты по холодному оружию. Прошу, господа!

Эксперты неторопливо поднялись и вышли к судейскому столу. Полозов развернул плакат с чертежами сабли, катаны, римского меча и других клинков, изобретенных в восточных и западных странах, а ЗабугорПовала вытащил из ножен нечто длинное, серебристое и слегка изогнутое на конце.

– Это, ваша честь и господа присяжные заседатели, турецкий ятаган, использованный моим подзащитным, – молвил Пензер-Янковский. – Не сабля, не палаш и не иное запретное орудие, о чем сейчас поведают эксперты.

И эксперты поведали, в два счета доказав, что ятаган – это ятаган, а не сабля, не верблюд и не стиральная машина. Дальнейшие споры и прения касались ятаганного статуса: с одной стороны, турецкая штучка не попала в запретительный список, а с другой, дуэльным оружием являлся только пистолет ПД-1. Юристам было ясно, что тут маху дал законодатель, но спорили они до посинения – точнее, посинели генеральские спецы, а Пензер-Янковский отбивал их наскоки с видом льва, отгоняющего хвостом шакалов. Наконец судье Спиридонову это надоело, он стукнул молотком и объявил прения законченными.

Присяжные совещались ровно три минуты; Бабаев был оправдан, Погромскому вынесли обвинительный вердикт. Публика одобрительно взревела. Судья Спиридонов поднялся и сообщил, что процесс показательный и не имеет последствий для той и другой стороны ввиду депутатского иммунитета. Однако, заметил судья, подмигивая Пензер-Янковскому, он все же вынесет приговор, ибо иммунитет иммунитетом, а справедливость – справедливостью. Затем служитель Фемиды расправил плечи, взмахнул широкими рукавами мантии и железным голосом произнес:

– Свердловский районный суд города Москвы постановляет: Бабаева Али Саргоновича считать оправданным по всем пунктам обвинения. Что до гражданина Погромского, уличенного в клевете, то я с удовольствием приговорил бы его к году колонии общего режима или к значительно большему сроку, если будут доказаны его иные преступления. Как то: хищение танков и солдатского довольствия, незаконное ношение государственных наград, получение взяток и сексуальные домогательства к военнослужащим женского пола. Учитывая вышесказанное, суд выносит частное определение: обратиться в Государственную Думу с просьбой о снятии с гражданина Погромского депутатской неприкосновенности. Все, господа! Суд работу завершил!

Вечером Бабаев и Гутытку сидели на кухне, пили чай и обсуждали судебную историю. Гут в зал не попал, стерег на улице машину, боясь, что в суете и при большом стечении народа ее заминируют. Пришлось Бабаеву рассказывать, кто и что говорил и что делал и выслушать по всем пунктам мнение Гутытку, а также мудрые мысли его деда. Дед же считал, что суды в России ни к чему, так как есть партсобрания; его самого упекли далеко и надолго без всяких судов. Правда, случилось это в прежнее время, совсем уж беззаконное, а в новое суды работали, однако нуждались в смазке. Тоже не очень хорошо! Бабаев об этом сожалел, но сделать ничего не мог. Выплаченный адвокату гонорар тяжестью лежал на совести – треть этой суммы пошла Спиридонову, неподкупному и беспристрастному как телеграфный столб. С другой стороны, судья потрудился и тоже имел право на бакшиш. Как говорили мудрые персы, даром только блоха кусается.

Чтобы отвлечься от этих невеселых мыслей, Бабаев начал вспоминать, как заседатели изучали генеральскую одежку и требовали погоны. Услыхав об этом, джадид отставил чай, поднялся, вышел в свою комнату и притащил пакет с парой пыльных золотых погонов.

– Совсем забыл, Бабай! Вот, возьми свои трофеи.

– Откуда они у тебя? – удивился Али Саргонович.

– Подобрал. Сделаю тебе фотографию – генерал без штанов. На стенку повесишь, погоны прибьешь, а над ними – ятаган. Очень красиво будет!

– Дельная мысль, – согласился Бабаев.

Звякнул телефон. Он поднял трубку и услышал голос Ахматского:

– Мое почтение, Али.

– И тебе привет, калантар. Как здоровье?

– Как у электрона на нестационарной орбите, – буркнул Михал Сергеич. – Поясницу ломит! Весеннее обострение. Мажусь какой-то дрянью. Однако помогает.

– В баню тебе надо, но в особую, в турецкий хаммам, – посоветовал Бабаев. – Есть такая на Москве? Если нет, давай в Стамбул слетаем.

– Слетаем, только не в Стамбул, – молвил Ахматский. – Шепнули мне сегодня, что принято решение по нашему вопросу. Создана комиссия для проверки Арзамаса-22 – как предлагалось, вы и я с Сердюком. В мае отправимся. Срок уточнят через неделю. Объект секретный, так что любая инспекция нуждается в согласовании.

– В мае… Ай, нехорошо! – огорчился Бабаев. – В мае у меня… хмм… личные дела. Однако поеду! Вот только надолго ли?

– За три-четыре дня справимся, – пообещал физик. Затем, после паузы, спросил: – Вы ведь сегодня с Погромским судились? А новость слышали? По всем центральным каналам передают.

– Что за новость, калантар?

– Погромский застрелился, – сообщил Михал Сергеич и, распрощавшись, повесил трубку.

– Надо же! – произнес Бабаев, пересказав новость Гутытку. А твой дед говорил, что суды не нужны! Очень даже нужны. Видишь, узнал человек всю правду про себя, и совесть у него проснулась. Жил, как собака, а умер, как абулкарим!

Полуда и Пережогин встретились в клубе «Три семерки», заведении, предназначавшемся для VIP-персон. Место было безопасное – клубом владела одна из дочерних компаний Полуды, и за порядком следили строже, чем в самых секретных отделах ФСБ. Если какое слово и покидало эти стены, то вместе с трупом любопытника, рискнувшего его пересказать. Случалось это очень редко – персонал в «Трех семерках» на доходы не жаловался и хранил хозяину верность.