Янтарная гавань - Виолетта Орлова

Но, рассказывая про все это, нельзя не отметить, что ему все же было очень сложно смириться с тем, что отныне он более никому не господин и не правитель, разве только самому себе. Кирим за это сравнительно короткое время так привык к беспрекословному подчинению со стороны других мальчиков-воришек, что уже с трудом представлял свою жизнь иначе. Однако же теперь он был с Артуром и находился как бы у него в подчинении; любой приказ руководителя будет распространяться и на него.

Сможет ли он смирить свою гордыню, которая, кажется, достигла уже каких-то невероятных размеров? В силах ли он вновь подчиняться другому, что ужасно претило ему, ибо напоминало жизнь в шатрах Ролли? Все эти волнения немного угнетали Кирима, но в целом он оставался непреклонным, так как и вправду считал себя обязанным Артуру.

Что он скажет сейчас своим мальчикам? Впрочем, его подопечные и так уже в какой-то степени отреклись от него, когда узнали, что он укрывает Тиллиту.

Кирим успешно арендовал единорогов; у него было немало средств – Шафран частенько баловала его, ну а он, ничуть не смущаясь подобными дарами, принимал все с чистой совестью. Покончив с делами, он решил наведаться к себе в хабит, чтобы забрать кое-какие вещи. Ему надо было тщательно подумать над тем, что следует взять с собой в путешествие. Жаль, что придется расстаться с лошадьми; Кирим страстно любил свой табун, ибо эти гордые животные в каком-то смысле воплощали самые важные для него качества: свободу, непокорность и смелость.

Добравшись до своего дома, юный армут спешился и стремительно зашел внутрь. К своему удивлению, он обнаружил царивший здесь ужасный беспорядок: вещи его были небрежно раскиданы по углам, дорогое шелковое покрывало на кровати было прожжено в некоторых местах явно с каким-то недобрым умыслом. Кирим в сильной растерянности смотрел на свой оскверненный дом, который он планировал передать табибу в качестве награды за исцеление Артура. Вдруг откуда-то из-за ширмы выглянула довольная физиономия Паприки.

– Он пришел, ребята, как мы и предполагали! – весело воскликнул он, глумливо улыбаясь ничего не понимающему хозяину хабита. Из-за его спины показались другие ребята, которые не входили в состав банды Кирима. Это был высокий широкоплечий Кумкават – тот самый, который однажды милостиво принял к себе Лэка, на тот момент еще не заслужившего права называться Киримом. Впоследствии именно Кумкават, впрочем, не без участия Шафран, позволил юному армуту самому предводительствовать. Этот мошенник страстно любил свой вид деятельности и даже называл воровство ремеслом, достойным настоящего мужчины. Он был гораздо старше Кирима и куда более превосходил его по своим физическим качествам. Рядом с ним стояли так же Тмин и Янтык; мальчики злобно ощерились, увидев хозяина дома.

– В чем дело? – холодно поинтересовался бывший предводитель воров.

– Мы тут узнали кое-что про тебя, – нагло произнес Паприка.

– Неужели это дало вам основания портить мои вещи? – угрожающе сощурился Кирим, по инерции дотрагиваясь рукой до кривого ножа у себя на поясе.

– Это вполне подтвердило мои слова о том, что ты предатель! – с торжеством воскликнул Паприка. Надо отметить, этот долговязый краснощекий парень никогда не любил Кирима, считая его выскочкой. Но здесь упомянем еще одну немаловажную деталь. Паприка порядком завидовал своему предводителю; Кирим был благороден и смел, в то время как он сам – мерзок до крайности и труслив, как степная гиена. Предводитель был невероятно красив лицом и строен, как лесная серна, а Паприка, со своими вечно красными щеками, до жути уродлив. Именно в Кирима по уши влюбилась Шафран, в то время как он сам не отказался бы от подобного покровительства. Словом, тут было много всяких нюансов, из-за которых краснощекому юноше хотелось раз и навсегда поквитаться со своим бывшим господином. И вот такой момент настал.

– Хватит болтать! – с презрением сказал Кумкават. – Только вот ты, Кирим, должен объяснить нам, почему ты пытался спасти дочку Ролли?

Гордое лицо Кирима вспыхнуло, а в его карих глазах блеснул вызов.

– Я не обязан держать перед тобой отчет, – ответил он с достоинством.

Кумкават с сожалением покачал головой.

– Ах, а раньше был таким хорошим, покладистым мальчиком и подавал столько надежд… Что же с тобой случилось, Кирим?

– Зазнался он, вот что! – злобно выплюнул Паприка, а Тмин за его спиной услужливо засмеялся.

– Но ты наш брат, и мы не можем казнить тебя без суда и следствия, даже несмотря на то, что ты предатель, – спокойно продолжил Кумкават. По тону его размеренного голоса казалось, что он сейчас так же мирно и тихо предложит Кириму чашку армутского кофе. – Мы даем тебе шанс исправиться. Ты вернешься туда, откуда пришел, и убьешь Тилли. Тогда станет понятно, что охотники пострадали не напрасно, а ты вновь будешь в деле. Без этого мы вряд ли сможем когда-либо тебе доверять. Однако если вздумаешь дурить, мы отдадим тебя воинам, которые… Кстати, как ты думаешь, что они сделают с тобой? Напомни, какое наказание причитается сбежавшему рабу?

Бедный армут, напрягаясь всем своим существом, мучительно побледнел. Кожа на его шее, точно в том месте, где был изображен хищный орел, словно воспламенилась от отголосков жутких воспоминаний. Кирим прекрасно знал, что бывает с пойманными рабами. Впрочем, бедолаг ждала всегда разная участь, ибо здесь степень мучений варьировалась от фантазий владельца. В любом случае, армут отлично понимал, что ему не стоит ждать ничего хорошего. По его красивому благородному лицу волной пробежал страх, который не остался незамеченным остальными.

– Я выиграл спор, Шафран, он струсил, – вдруг обидно засмеялся Кумкават, обращаясь к кому-то в сторону. – И непременно сделает по моему слову.

В этот момент тканевая ширма вновь отодвинулась, и в комнату, с трудом передвигаясь, зашла сама охотница. Беглого взгляда на нее было достаточно, чтобы увидеть, как сильно она пострадала. Немилосердный огонь опалил часть волос на ее голове, из-за чего кожа некрасиво оголилась; теперь лицо ее, красное и опухшее, выглядело почти уродливым. Одна рука ее была тщательно перевязана; именно туда Артур случайно попал своим ножом. Женщина шла медленно, с трудом ступая на свои ноги, которые, вероятно, также пострадали из-за огня. Только глаза ее, зеленые, раскосые и немного безумные, оставались прежними.

Шафран устремила тяжелый взгляд на своего долгожданного пленника; Кирим же, надо отдать ему должное, выдержал его и не опустил глаз. Он уже почти овладел собой.

– Ты – мерзость! – тихо прошептал армут, сам