Сигнал иного порядка - Софья Андреевна Мироедова

он по глупости решил завести интрижку, она стала его женой. Это должно было его раздражать, но по какой-то неуловимой причине воспринималось естественно, как давно известный, но забытый факт. Он посмотрел на неё и, улыбнувшись, провёл рукой по медным волосам. Вика открыла глаза.

– Я тебя разбудил?

– Нет, – она повернулась набок. – Это ведь не сон? Всё, что произошло вчера?

Они проснулись не в скромной каюте на полевой лаборатории, а в просторных апартаментах с личной рабочей зоной, большим диваном с журнальным столиком, уставленным стаканами, широкой круглой кроватью и экраном-иллюминатором во всю стену. Над постелью висела копия «Кувшина и скрипки» Жоржа Брака.

– Нет, – Рудольф сел рядом.

– Ты проверил данные? Что-то записалось?

– Да, этого достаточно, – он протёр глаза и встал. – Пойдём, покажу.

Они умылись и пошли в лабораторию, где бортовая нейросеть уже подготовила им порцию не слишком вкусного космического завтрака с жидким кофе. Вика села на стул перед голограммой, Рудольф вывел туда поток данных. Цифры лились, сменяя друг друга, словно в огромном фонтане. Никаких красивых визуализаций или схем там не было.

– До того, как объект рассеялся, датчик уловил достаточно частиц, чтобы можно было интерпретировать природу источника, – Рудольф вздохнул. – Нет, не природу, – он потёр переносицу. – Его влияние на определённый участок пространства.

Вика кивнула.

– Что ж, – Абель сонно поморгал, глотнул кофе, скривился, отставив его, и продолжил: – Наша гипотеза определённо имеет под собой основание.

– Наша?

– Да, моя теория и твой подход к визуализации. Поток, который мы фиксировали с Земли – это отражение поведения источника и одновременно его формы в нашем четырёхмерном измерении. Это не похоже ни на что, виденное мной раньше. Этими гранями он, можно сказать, сжимает множественные миры, сводя их практически к единому потоку.

– Детерминирует?

– Не совсем, тут мои прогнозы были излишне смелыми. Объективно я не могу посчитать количество сжатых вариаций. Но могу вычислить, что сжатие привело к ничтожному числу реальностей. Очевидно, это было необходимо для поддержания известных нам законов физики, как на квантовом уровне, так и на космологическом. Большее сжатие привело бы к сингулярности.

– Значит, у нас всё же была свобода воли?

Рудольф снисходительно улыбнулся.

– Нет. Ты ведь понимаешь, что даже в многомировой интерпретации все вариации по факту детерминированы и уже существуют. Так что, сомневаюсь, что эффект сигнала как-то влиял на наш выбор.

– Ладно, это рассуждения из области философии, – махнула рукой Вика. – Продолжай.

Абель кивнул и вновь повернулся к голограмме.

– Судя по всему, эти оставшиеся версии были до миллиардных долей идентичны. Так что, если оперировать твоим пониманием детерминизма, да, у нас не было свободы воли. Теперь же, – он внимательно посмотрел на поток цифр, распределил их по таблицам и перевёл взгляд на Вику. – Теперь можно сказать, что мы, кхм, свободны.

– Что это значит?

– Источник коллапсировал. Разрушились и эффекты, – Рудольф приложил пальцы к губам и постучал по ним. – Внутри источника частицы вели себя крайне необычно, – он выделил один из разделов таблицы. – Я попытался провести поиск подобий в исследованном пространстве, но увы. Это какая-то новая физика. Того же рода, что сингулярность Чёрных Дыр, но более понятная. Если это можно так назвать.

– Новая физика?

– Или математика. Думаю, это первое достоверное доказательство интерфейсного принципа Шмидт. Те, кто построил этот источник, могут управлять не просто пространством и временем, а математическими структурами. Нашим сознанием такой уровень развития пока непостижим.

– Мы остановили их? – осторожно спросила Вика.

– Похоже, что да.

– Это же хорошо?

– Не уверен, – вздохнул Рудольф.

– Почему?

– Мы зашли на территорию явлений, которые не можем даже нормально описать нашим математическим аппаратом. Эти ребята просто берут и творят с материей всё, что заблагорассудится, – он присмотрелся к данным, бегущим по дисплею. – С другой стороны, это немного напоминает механику де Бройля-Бома.

– Что это? – нахмурилась Виктория.

Рудольф удивлённо обернулся. Он на минуту забыл, где находится. Обычно он вёл подобные беседы с нейросетью, которая никогда не задавала таких вопросов. Очевидно, Ии, присутствовавшая на корабле, не была настолько же фамильярна, как погибшая в детерминированной реальности. Он сделал пометку узнать больше о своём прошлом в этом мире.

– Бомовская механика – это один из взглядов на квантовую механику, она работает не по уравнениям Шрёдингера. В классической, Копенгагенской интерпретации состояния частиц описываются волновой функцией, представляющей вероятности. Изменения приводят к коллапсу, реализуется всего одна из множества. Улавливаешь?

Виктория кивнула.

– Это из школьной программы.

– Чудесно, – хмыкнул он. – Механика де Бройля-Бома отличается тем, что вводит скрытые переменные, определяющие траектории частиц. Говоря в твоих терминах, стандартная интерпретация предполагает свободу их до измерения, а в бомовской будущее состояние системы определяется текущими условиями, волновая функция лишь управляет движением частиц. То есть, интерпретация де Бройля-Бома – чистый детерминизм.

– И ты думаешь, что эти существа что? Перепрошили мир, сделав его из Копенгагенского Бомовским?

Рудольф пожал плечами.

– Думаю, они могут эти скрытые параметры как-то навязать волновой функции, что они, видимо, и сделали. По крайней мере данные, которые ты собрала, указывают именно на это. Частицы внутри источника вели себя именно так.

– Оправдывали ожидания?

– Нет, несли в себе скрытые переменные. Они и были вложены в сигнал.

– Одного понять не могу, – Виктория задумчиво смотрела на проекцию. – Почему ты думаешь, что наш космос был детерминирован три с половиной тысячи лет назад, если сигнал дошёл до нас недавно?

– До нас дошло излучение, сопровождающее сигнал. Для самого механизма сжатия пространство и время не играют роли. Его поведение не локально. Наш источник мог мгновенно управлять материей, удалённой на тысячи световых лет. Это похоже на наши червоточины. Это и есть интерфейсный принцип Шмидт.

– Одновременно частица и галактика, – зачарованно проговорила Виктория.

– Что? – Рудольф непонимающе уставился на неё, на миг ему показалось, что его новообретённую жену унесло в неизвестном направлении.

– Когда я была внутри источника, мне казалось, что я и крохотная, и гигантская. Что могу, не двигаясь, дотронуться до любой звезды во Вселенной. Будто нет ни времени, при пространства, а всё сосредоточенно в одной точке.

Рудольф покивал.

– Да, об этом я и говорю, – потом задумался и переспросил: – И ты всё это почувствовала там?

– Да, – её голос похолодел.

– Эх, надо было идти мне. Экзоскелет всё равно исчез. Теперь у нас остались только собранные тобой данные.

– Тебе этого мало?

– Как будто, – Рудольф рухнул в кресло.

– А как насчёт целой цивилизации, которую мы нашли вчера с Ваном? Неужели, это открытие померкло?

Абель развернул рядом с моделью сигнала последние снимки, полученные с корабля и зонда за ночь. Они обомлели.

– Что произошло? – прошептала Виктория.

На спутниковых фотографиях,