Башня Авалона - Майк Омер

и смотрю сквозь старое покоробившееся стекло. Железно-серые облака закрывают солнце, отбрасывая тени на улицу.

Напротив просторный особняк с высокими колоннами перед фасадом и каменной оградой. Ворота охраняют два здоровенных фейри с алебардами. Я разглядываю дом. Большой, трехэтажный, с вьющимися по каменным стенам растениями. В одном из окон я замечаю фигуру: кто-то сидит у камина и читает книгу. Достаю из рюкзака подзорную трубу и подношу к глазам. Сердце замирает, когда я вижу тыквенно-оранжевые волосы, падающие на плечи, и металлический блеск в глазах. На нем темная мантия мага Завесы. Я уже знаю его имя из досье МИ–13.

– Это он, – говорю я Рафаэлю. – Карадок.

Даже отсюда я слышу исходящее от него слабое жужжание.

Это тот, кого я собираюсь убить.

Глава 41

Небеса разверзлись несколько часов назад, и с тех пор ливень не стихает. Интересно, как там Рафаэль, ушедший на разведку, – наверное, промок насквозь… Похоже, сейчас начался град.

В мансарде нет камина, сквозь щели в окне свистит сквозняк. Сейчас десять вечера, но я не зажигаю свет, чтобы никто не заметил, что я смотрю на улицу.

Меня окутывает осенний холод; я поеживаюсь, глядя на теплое сияние особняка напротив. Карадок освещен пламенем камина. Он опять устроился в библиотеке с медовухой и стопкой книг. Везунчик…

Охранники-фейри снаружи промокли. Я наблюдаю за сменой караула. Появляются еще двое в плащах. Промокшие с облегчением уходят. Мы уже четырнадцать часов следим за особняком, и я стала различать всех четверых охранников, хотя их лица скрыты капюшонами. Я назвала их Седой Лис, Рыжебородый, Румяные Щеки и Яйцечёс. Все получили прозвища из-за внешности, кроме Яйцечёса, названного в честь его любимого занятия. Сейчас на пост заступили Седой Лис и Румяные Щеки. Я смотрю на часы и отмечаю время в журнале.

10 вечера: смена караула.

Мы с Рафаэлем целый день сменяли друг друга у окна и почти не разговаривали. Одно уже ясно: убить Карадока или хотя бы подобраться к нему крайне сложно. Он покидал особняк всего дважды в сопровождении шести огромных вооруженных телохранителей. Сам дом защищен не только стенами и охраной, но и чарами. Я разглядела магические надписи и рунические знаки на окнах и дверях. Может, у меня получится разрушить их с помощью сил Стража, но это не точно. Я никогда раньше ничего подобного не делала.

Пока остается наблюдать и выждать удобного случая.

Лестница скрипит. Выхватываю кинжал, оборачиваюсь и немного расслабляюсь: это Рафаэль. Белую рубашку хоть выжимай, волосы тоже мокрые от дождя.

– Начался чертов град.

– Джиневра уехала? – коротко спрашиваю я.

– Уже в дороге.

Джиневра отправилась на самой быстрой лошади доложить командованию о наших успехах и узнать новости об остальных. Мне будет ее так не хватать… Хи-хи. Нет, не будет.

– Что выяснил? – спрашиваю я.

– Вся обслуга – люди, которых Карадок знает лично, – отвечает Рафаэль. – Когда кто-то заболевает или увольняется, его заменяют местным фейри. Никаких незнакомцев.

– А если заболеют все враз? Тогда придется нанять еще кого-то. – Я уже размышляю, насколько этично пищевое отравление целого городка.

Рафаэль задумывается:

– Возможно. Но это вызовет подозрения. Фейри не заболевают так легко, как люди.

Он кладет на подоконник слегка влажную белую коробочку, перевязанную бечевкой.

– Что это? – интересуюсь я.

– Помню, ты сказала, что тебе нравится лавандовый торт, и я увидел такой в кондитерской. – Рафаэль забирает у меня подзорную трубу и смотрит в окно.

Я беру коробку, сажусь на кровать, откидываюсь на спинку, скрестив ноги, тяну за бечевку и открываю.

– Ты купил мне торт? – Я в растерянности: это никак не вяжется с разглагольствованиями Рафаэля, как я ему не нравлюсь. – Почему?

– Потому что ты сказала, что он тебе нравится. Что как-то заказала лавандовый торт, а принесли ежевичный.

Я ошеломленно смотрю на его широкую спину:

– Это было полгода назад.

– Ну да.

Серебристый лунный свет проникает в окно, и я замечаю, что намокшая под дождем рубашка Рафаэля совсем просвечивает. Отвожу глаза и снова смотрю на торт – белая глазурь в крошечных цветочках лаванды.

– Ты говорил, я даже тебе не нравлюсь. Поэтому неожиданный торт меня озадачил.

Рафаэль отворачивается от окна и смотрит на меня, его серебристые глаза пронизывают темноту.

– Ты сказал, что не знаешь, какая дурь у меня в голове, – продолжаю я. – Что я тебе никогда не нравилась, что я избалованная девчонка, которая выросла в бардаке и ничего не знает о реальном мире. Что для меня это игра. Так что объясни, к чему торт, Рафаэль. Если ты наговорил все это нарочно, чтобы я разозлилась и проявила свою силу, почему до сих пор не объяснил?

Я знаю, что на прошлой неделе он не покидал Башню Авалона, как и я.

Рафаэль наклоняется, упираясь ладонями в матрас по обе стороны от моих бедер. Свет из окна играет на капельках дождя на его ресницах и высоких скулах.

– Ты так и не ответила ни на одно письмо, которые я оставлял в твоей комнате.

У меня перехватывает дыхание:

– Какие письма?

– Которые я писал каждый день после твоего последнего испытания, – медленно произносит он. – Райт постоянно шпионил за нами, и я не мог поговорить наедине. Он все время твердил, что ты моя любовница. Намекал, что мы трахаемся, а за это выгнали бы нас обоих. – Его взгляд скользит по мне, капля дождя падает с мокрых волос мне на колени. – Я писал об этом после твоего последнего испытания. – Он выпрямляется, скрестив руки на груди. – Серана обещала передать письма тебе.

Я пристально смотрю на него:

– Нет, она этого не сделала.

Мое сердце бешено колотится, а в голове начинает складываться пазл. Серана и Тана очень переживали, что меня выгонят. Тана увидела что-то в картах и поняла, что это связано с Рафаэлем.

Он выпрямляется и начинает расстегивать мокрую рубашку:

– Не скажу, что я удивлен. Райт распускал слухи, что мы – любовники, и собирался использовать это как предлог, чтобы избавиться от обоих. Вивиан пыталась убедить его, что у тебя имелись на меня планы, но без взаимности.

Я выгибаю бровь:

– А она не могла сказать наоборот?

Рафаэль берет полотенце и начинает вытираться. Я смотрю на его грудь, и мой пульс учащается. Лунный свет окрашивает его мускулистое тело серебром. Рафаэль вытирает волосы.

– Я старался опровергнуть эти слухи. Ну и нужно было разозлить тебя. Об этом я тоже написал.

– Значит, ты правда хотел, чтобы я разозлилась? – Я по-прежнему пытаюсь сложить в голове пазл. – И это после того, как ты учил