Время отдавать - Владимир Львович Кусакин

него на сегодня! — я протянул руку и стащил её со старика за ногу.

— Что случилось старый замшелый гусь? Откуда у тебя новое лицо?

Он раздвинул губы в улыбке.

— И новые зубы. Ты помолодел лет на двадцать!

— Если уж быть совершенно точным, то на двадцать пять.

— Ставлю один золотой против твоей пуговицы что тебя обманули.

— Они не обманывают! — гордо сказал он. — Не то что ты!

— А когда это я тебя обманул?

— Ты обещал мне лучших врачей в Швейцарии.

— А ты где был?

Он замялся.

— Где, где… В Швейцарии… Но не в той что ты обещал.

Так. Это надо было обдумать.

— Я с голода умираю. — подсказала Даша.

— Вот! — обрадовался я, — Пока я думаю, ты Чарли пошарь вокруг, может что и найдёшь съедобное.

— Опять Чарли! — он встал и сделал первый шаг.

— Не так быстро. Неужели тебе не дали никакого письма? Послания из будущего, от внуков к дедушкам?

— Дали, дали! — он вытащил из кармана довольно помятый конверт. — От радости забыл о нём. И вот ещё контроль. Это управление порталом. Они сказали что ты разберёшься.

— Теперь я вижу что израсходовал свои сто пятьдесят баксов не зря. Иди работай!

Чарли повернулся и побрёл к вертолёту сиротливо сидевшему на пригорке.

— За что ты его так? — у Даши был вид что она сейчас опять заплачет от жалости.

— Он художник. — ответил я, как будто бы ей это что-то объясняло.

Она раскрыла свои глаза в ожидании более подробного ответа.

— Художник должен страдать. — пояснил я. — Иначе ничего не получится.

— А что должно получиться?

— Неважно что, но что-то. У каждого индивидуума на Земле есть своё предназначение.

— А у Чарли?

— Он мне задолжал картину, полотно такое грома-адное.

Теперь у неё глаза светились от любопытства.

— А что на нём будет?

— Есть интересная мысль. Дух Владимира Ильича Ленина ведёт безоружных бойцов 133 стрелкового полка в наступление на фашистские танки. Но я не настаиваю.

Я свернул письмо и положил поглубже в карман. Отто Шваб был жив. Меня не ругали, но предлагали исправить ошибку, и обещали своё содействие.

Значит батальон 133 стрелкового полка… И где же у нас он находился? Придётся ехать в Германию. Поднимать архивы и карты военного времени, потому что на родине нас конечно ждут, но как-то не очень хорошо.

— Чарли, ну как?

— Ничего нет.

— А ты вертолёт вести сможешь?

— Не пробовал. — пожал он плечами.

— Тогда можешь начинать пробовать прямо сейчас. Подними в воздух, только невысоко.

Тебе вообще давали что-нибудь о нас читать?

— Так там вариантов куча. Никто же не знает какой ты выберешь.

— Знают, знают. Если у нас четыре покойника, как прикажешь их вниз доставлять? Значит учили, во сне как-нибудь, ты иди сядь в кресло пилота и вспомнишь.

— А если упаду?

— Если упадёшь, то я тебя пошлю к ним обратно с запиской чтоб таких больше не присылали.

Чарли вздохнул, повернулся и потопал к вертолёту.

— За что ты его так?

— Он должен это сделать сам. Сейчас поплачет и всё получится. Он же художник.

— Ну при чём здесь художник, Серёжа?!

— Водить вертолёт это искусство. — я щёлкнул её тихонько по носу. — Всё будет в порядке.

Сзади зашумели винты машины поднимая небольшой вихрь.

— Вот видишь, я был прав. Он прирождённый космонавт. Ладно, отдыхай пока. Я слазаю за Дональдом.

Кроме Дональда там лежал ещё один человек. Поднять их наверх я истратил полтора часа. Потом помогал Чарли грузить всех в вертолёт.

Чарли немного подрывал скорость, отчего геликоптер двигался скачками как по ямам, но в целом всё прошло неплохо за исключением посадки. Мы оба не знали где находится аэропорт. А радио было зафиксировано на какой-то подпольной частоте и сколько он не надрывался, ответом было молчание.

— Сажай на дорогу, позвоним в службу спасения.

Мы перегородили две полосы довольно оживлённой автотрассы и заглушили мотор чтобы можно было разговаривать спокойно. Представляю что бы сказали Московские водители, швейцарские же приняли самое горячее участие в нашем спасении. Правда сначала они удивлялись почему мы не воспользовались радио, а потом ещё больше удивились что у нас нет мобильных телефонов.

— Не могли бы вы сами позвонить? Дело в том что мы не знаем куда нас занесло. И скажите что у нас внутри пять трупов. И пусть пришлют опытного лётчика увести вертолёт.

Громадный толстый мужик в тирольской шляпе покраснел как помидор, но гражданская сознательность не позволила ему пуститься наутёк.

— Алло! — начал он, — Полиция? На тридцать девятом километре Е6 на дорогу опустился вертолёт с тремя сумасшедшими иностранцами. Они не знают куда лететь и требуют опытного лётчика. Зачем лётчик? Они не знают куда лететь! Радио? Они не знают как его включить! Что вы себе позволяете? Я пьяный? Это у нас в полиции работают одни идиоты! И ещё у них пять трупов на борту! Я не видел! Это они сказали, а не я! — завопил он.

— Этот кретин сказал чтобы я убедился насчёт трупов.

— Идите посмотрите. Даша проводи! И подтяни свои записанные штанишки!

— Хам! Я сожалею что встретила тебя. Чарли, поговори с полицией сам!

— Здравствуйте. Я? Американец. Нет, мы не террористы. С Монблана. Конечно я его вижу, я что слепой по вашему? Вот такой, большая гора. Много гор? Ну да, действительно много. Вы что, по английски плохо понимаете? Плохо? Тогда позовите кто понимает хорошо. Ах у вас в деревне никто не понимает? Тогда что вы мне голову морочите?

Вернулся швейцарец, был красный стал бледный. Взял трубку у Чарли.

— У них действительно пять трупов. Я не знаю где они их нашли. Оружие? Нет у них никакого оружия! Вы хотите чтобы я их обыскал? Позвоните в Ношатель, может там вам подскажут что делать.

Полицейская машина прибыла только через сорок минут.

— Ну и порядки у них. — сказал Чарли лёжа на обочине. Народ видя что вертолёт не подаёт признаков жизни приободрились и стали объезжать его стороной. Первым уехал извиняясь наш добровольный помощник.

Впоследствии только одна маленькая заметка появилась в Neue Zurcher Zeitung о вынужденной посадке вертолёта на дорогу, в ней не было подробностей, поскольку посылать репортёра сочли необязательным, а поговорили с местным полицейскими по телефону. Они доставили нас в участок, сняли