Отель Перекресток - Андрей Александрович Васильев

— Репортаж делала, — пояснила напарница. — Сейчас дур, которые верят в работу за границей, на которой им по миллиону в месяц платить станут, почти не осталось, потому траффикинги работать стали проще и грубее. Но вот ее бы они точно не тронули. Видно же, что девчонка ухоженная, значит, есть кому хай поднять. Себе дороже с такой связываться. Ладно, какие у тебя еще версии есть? Давай сразу все переберем, чтобы эту тему закрыть.

— Больше никаких, — призналась девушка. — Хотя…

— Нет, это не реалити-шоу, — на этот раз ее перебил я. — И камер тут тоже нет.

— Тогда почему? — Ее лицо страдальчески скривилась, глаза налились слезами. — Я совсем уж ничего не понимаю!

— Тебя как зовут? — осведомилась у нее моя напарница. — А то как-то нечестно выходит — тебе наши имена известны, нам твое нет.

— Полина, — помедлив секунду, все же ответила девушка.

— Вот и замечательно. Ну а что до твоего вопроса, так все просто. Ты, Полина, умерла, — как-то очень буднично произнесла Инна. — Потому и оказалась здесь, в нашем замечательном отеле.

Блин. Неожиданно. Наши-то коллеги этот момент обсуждают, сомневаются, теории заговора строят, а Инна просто берет и только-только заселившейся девице правду как она есть выкладывает. Потому к этой ситуации отлично подходит хрестоматийная фраза «А что, так можно было?».

А если все-таки нельзя? Не налетим ли мы на первый минус? Может, даже не один?

— Чего? — ошарашенно произнесла Полина. — То есть?

— То и есть. — Инна подошла к ней, вынула вазу из рук, следом за тем, нагнувшись, собрала цветы с пола. — Как именно это случилось — понятия не имею, по крайней мере пока, но если ты тут, с нами, то сомнений никаких в этом нет.

Полина застыла на месте, переваривая услышанное, я с интересом наблюдал за ней, напарница же отправилась в ванную, где вскоре зашумела вода.

— Она не шутит? — Полина потыкала указательным пальцем в ту сторону, куда удалилась моя коллега.

— Нет, — подтвердил слова напарницы я, решив, что народная мудрость права и более одного ответа за сто бед нам давать не придется. — Все так.

— Но это же бред?

— Почему? Кто, собственно, вообще наверняка знает, как оно все будет обстоять после смерти? Я вот еще при жизни слышал множество версий, но, как оказалось, ни одна из них рядом с реальностью не стояла. Впрочем, я и тогда не сильно во все это верил. Даже могу объяснить почему.

— Почему?

— Потому что все те, кто их излагал, тоже были живы. А как можно уверенно говорить о том, что ты лично не испытал в полной мере?

— А вы, значит, тоже? — девушка запнулась. — Ну… Неживой.

— Здесь все такие, — заверил ее я, попутно решив, что если Инна с гостьей перешла на «ты», то и я это сделаю. Так мы быстрее для нее станем более-менее своими. — И мы, и ты, и персонал ресторана, где через пару часов начнется обед. Кстати, очень рекомендую не пропускать прием пищи, поскольку повар у нас в отеле замечательный. Итальянец, на минуточку. Такую лазанью делает — что ты! Пальчики оближешь! Ты как насчет итальянской кухни?

— Не знаю, — пожала плечами Полина. — Пицца мне нравится. Тирамису.

Судя по всему, в голове у нее, как и прежде, царил полный сумбур, но Инна своими действиями, уж не знаю, продуманными ли, интуитивными ли, смогла перевести рельсы разговора в привычную для гостьи бытовую плоскость. Вышибла, так сказать, эмоциональный клин другим таким же, что очень здорово.

— Вот и хорошо, — перехватила инициативу Инна, вернувшаяся в комнату. — Поешь, окончательно успокоишься, а там, глядишь, все и наладится.

— Что наладится? — снова начала заводиться девчонка, правда, в голосе ее теперь зазвучали не столько истеричные, сколько жалобные нотки. — Как? Если вы сами говорите, что я умерла?

— Бывает, — невозмутимо сообщила ей моя напарница. — Так уж мир устроен. Все сначала живут, а потом нет.

— Но я-то тут! — Полина, как я минуту назад, взмахнула рукой, обводя ей комнату. — А он — там. И как теперь быть?

Я с большим трудом удержал недовольный вздох. Елки-палки, что же нам так не везет? Опять клиентка с амурными страстями-мордастями, что, по моему разумению, худший из всех вариантов. Почему? Да потому, что в женском исполнении и обстоятельствах, подобных нашим, подобная ситуация очень часто предполагает некое самопожертвование. И неважно, что предмет страсти даже оценить все эти терзания не сможет, главное, что женщина сама ими насладится в полной мере. Это же так красиво, так романтично, так по-настоящему! Сквозь все преграды, сквозь пространство и время рваться к нему единственному и все такое. А если еще сюда добавить несерьезный возраст нашей постоялицы, то мы рискуем получить неслабую проблему. Женщины постарше, поопытнее всегда знают, где тот предел, до которого в отношениях стоит идти, и где та черта, за которой красивая любовь превращается в нездоровый мазохизм, наша же Полина, увы, такого опыта явно поднабраться не успела, потому и мечется, что та одинокая чайка над морем.

Вот поди убеди теперь эту страдалицу, что ее любовь не то что обречена, а попросту похоронена. В буквальном смысле. Скорее всего, она нас просто не захочет слушать, а если станет, то не поверит ни единому слову. А еще вероятнее то, что мы, услышь она от нас подобное, будем занесены в ее личный черный список. Закроется она в номере на все три дня и плакать станет, жалея даже не утраченное чувство, а себя любимую.

Разумеется, не исключено, что мои выводы ошибочны, поскольку я сужу со своей мужской колокольни и потому необъективен, вот только пока все именно так и обстоит. Ей-богу, лучше бы нам тот псих достался, про которого Ромка говорил. Мне кажется, с ним договориться реально проще, чем с этой влюбленной максималисткой. Просто потому, что псих более предсказуем.

— Никак не быть, — невозмутимо ответила девушке Инна. — Бывают ситуации, где обстоятельства сильнее нас. Твой… Как его зовут?

— Антон, — всхлипнула Полина. — Мы с ним уже год, он мне предложение должен был сделать скоро. А теперь что?

— Ну… — пожала плечами моя напарница. — Да я не знаю, что тебе