Достоевский. Дело о пропавшем наследнике - Александр Бертич

– Смотри-ка, сработало, – проговорил он, теперь уже по-настоящему, своим собственным голосом. – Ты меня услышала. Да только и я хорош. Наговорил лишнего. Старый толстый болтун… позволь, позволь… я сказал это вслух? Ну что ж, довольно точное определение. Я тоже не терплю, когда врут. И сам себя иногда не терплю.

Он кое-как поднялся. Обнял ошеломленную Сонечку – или просто прислонил ее к своему объемистому животу:

– Прости, дитя мое. Я зря в тебе сомневался. Всего-то и надо было присмотреться к тебе получше. В тебе живет дар твоего отца. Теперь понятно, кому он успел его передать. Кому же еще, как не дочке?

– Я не помню своего отца, – сказала Соня, шмыгнув носом. – Он пропал, а меня отдали в пансион. Назвали этой дурацкой фамилией… Мармеладова. Я даже не знаю, кем он был, мой отец.

Крылов промолчал. За него ответил граф Достоевский:

– Зато мы знаем. Подумаешь, бином Ньютона! Франц Мармель, первый инженер Империи. Изобретатель омнилинка.

Глава 2

Агентство детективов

– Не плачь, Сонечка, – сказал Крылов ласково, как только умел. – Не реви. Слезами делу не поможешь.

Но его просьба осталась без внимания. Сонечка ничего не хотела знать о делах, она просто рыдала, закрыв лицо руками. Ее плечи тряслись, как в лихорадке.

Родион смотрел на нее, и ему тоже хотелось плакать. А вот Достоевский сохранял спокойствие. Он стоял, опершись руками на спинку кресла, и напряженно думал о чем-то. По крайней мере, так это выглядело со стороны.

– Зачитываю справку, – сказал он. – Франц Теодор Мармель приехал в Россию в двадцатилетнем возрасте вместе с отцом, тоже известным инженером. Здесь они организовали исследовательскую фирму под названием «М&М's». Изучали теорию всеобщего информационного поля, которое в околонаучных кругах называют «нейросферой». Особенно их интересовали способы телепатического контакта между мыслящими единицами, говоря проще, беспроводные нейросети. Результаты их работы ныне по большей части засекречены, однако некоторые изобретения ограниченно используются – например, омнилинк. Позже Мармель-старший вернулся на родину в Саксонию и там скоропостижно скончался. Франц Мармель пропал десять лет назад при невыясненных обстоятельствах.

– Почему? – всхлипнула Соня. – Почему при невыясненных? Вы же детектив, вы должны знать.

Достоевский вздохнул.

– Есть неофициальная версия. Поначалу работа Мармеля не вызывала беспокойства у властей, поскольку никто в ней ничего не понимал. Но позже на нее обратили внимание специалисты из Третьего отделения. Тогда-то разработчики сами попали в разработку. Если коротко: возникло подозрение, что при помощи омнилинка можно не только читать чьи угодно мысли на расстоянии, но и… писать их. То есть подменять своими. Думаю, продолжать не стоит.

– Но я не могла подменять ничьи мысли, – сказала Сонечка. – Вы же слышали.

Тут Крылов тихонечко заквохтал: так он смеялся.

– Мы слышали, – подтвердил он. – Но кто даст гарантию, что мы слышали именно то, что есть? А не то, что ты позволила нам услышать? Пусть даже и неосознанно?

Сонечка снова всхлипнула. Родик попробовал погладить ее по руке:

– Сонь… ну не плачь… хочешь, снова послушай, о чем я думаю… в первый раз у тебя хорошо получилось. Я и правда думал, что ты красивая и умная.

Соня улыбнулась сквозь слезы. Все же Родион был небезнадежен.

– Увы, – сказал Крылов. – Меня наша София тоже расколола, как маленького. Теперь придется сожрать свой галстук. Только уговор: пусть она купит мне новый. Хитро я придумал?

Теперь Соня и вовсе рассмеялась, хотя и не слишком весело:

– У меня денег нет, – сказала она. – Меня уже стипендии лишили. Вот-вот из общаги выселят.

Достоевский покачал головой:

– А сейчас я скажу откровенно, хотя меня никто и не раскалывал. Можете даже не думать о деньгах, молодые люди. Если я хоть что-то понимаю в бизнесе, очень скоро мы получим крупный заказ лично от государя. Мы – это детективное агентство «Преступление и Наказание», о создании которого я желаю объявить прямо сейчас.

– Да что ты? – удивился Крылов. – Это тот самый секретный заказ, про который я даже думать боюсь?

– Ты ничего не боишься, Иван Андреевич. И думаем мы об одном и том же.

– Мало ли о чем мы думаем, – упрямился Крылов. – Мозги-то, они без костей.

Сонечка даже не дослушала их спор. Ее слезы как-то сами по себе высохли. Из всего спича Достоевского она запомнила самое желанное:

– У нас будет свое детективное агентство? Это же здорово! Мы будем настоящими сыщиками! «Дело о пропавшем наследнике». Класс! Как у Пинкертона с Гэтиссом!

Родион тоже едва не подпрыгнул на месте. Разве что в ладоши хлопать не стал.

– А можно мне с вами? – спросил он, и его голос сорвался от волнения. – Правда, я не умею ничего…

Достоевский усмехнулся:

– Ты уже умеешь говорить девушкам комплименты. Даже получше меня. Это означает, что ты быстро учишься. А еще… что особенно ценно… ты склонен к спонтанным и нетрадиционным решениям.

– К каким, каким решениям? – испугался Родик.

– К нетрадиционным. Только истинный оригинал на главную встречу своей жизни наденет разные носки. Особенно меня впечатлил белый с черными полосочками.

Родион не нашелся, что сказать. Зато Крылов захохотал:

– Жизнь – она вообще как зебра! А мы на ней как мухи. Главное – садиться на свою полосу.

А Достоевский снова потрепал Родика по плечу.

– Добро пожаловать в агентство. Или даже проще – в клуб героев Достоевского! Нас ждут великие дела.

* * *

Разговор о делах на этом не закончился. Но продолжился в другом формате.

– Ждите нас внизу, детишки, – велел Достоевский Сонечке и Родиону.

Они даже не обиделись. Послушались и спустились на лифте в зеркальный холл. Давешний охранник их узнал и по-свойски подмигнул Родику.

«Он тоже программу смотрел», – понял бедняга и покраснел до ушей.

«Как смешно он краснеет», – подумала Соня.

Через стеклянные двери они вышли на Невский. Оглянулись на хрустальный шар Дома Радио: должно быть, именно там Достоевский с Крыловым обсуждали свои взрослые вопросы. Болтая о пустяках, они вышли на Екатерининский канал и остановились на мосту, у гранитного парапета. Родик очень хотел снова взять Сонечку за руку, но не решился. Вечерело; ясный летний день обещал скоро смениться белой ночью, а до тех пор небо оставалось изжелта-розовым, словно с размаху залитым акварельной краской. Так думал романтичный Родик. А о чем думала Сонечка, он не знал. Он же не умел читать мысли.

По каналу плыли прогулочные катера. В них сидели счастливые, беззаботные люди. Девушки в белых платьях щебетали о чем-то, господа в костюмах сохраняли солидный вид. Может быть, это была свадьба, только было непонятно, кто жених и кто