Отель Перекресток - Андрей Александрович Васильев

— Да пожалуйста! — разрешила Зоя. — Нам скрывать нечего!

— Обладатель самого интересного рассказа получит один коктейль на выбор, — заявил Макс. — Алкогольный или безалкогольный, на выбор. Даю слово!

— Два, — показала нам растопыренные пальцы Марина. — Вы же тут парами. Так будет честно.

— Теперь еще и стимул есть, — потер руки Серега.

— Конкретно тебя сразу предупрежу: фигню всякую не гнать, — предупредила его барменша. — Я вранье чую сразу, влет. Это, милок, у меня такой профессиональный навык, отточенный до предела.

В самом деле, молодец Женька. Она каким-то неисповедимым образом сумела придумать именно ту забаву, которая достучалась если не до душ нашей, скажем прямо, сильно разношерстной компании, то до чего-то разумного, доброго и вечного. Ведь это не игра и не момент откровения, это нечто третье, что-то такое, в чем любому из нас поучаствовать не грех.

Все ли скажут правду? Не уверен. Да и я сам не особо пока знаю, что рассказывать. Дело даже не в том, что у меня в прошлом имеются такие моменты, о которых даже после смерти общаться ни с кем не хочется. Тут другое. Воспоминаний у меня много, важных среди них немало. Какое из них то самое, поди пойми… Тепло мамы? Первая победа? Первая боль, дающая понять, что ты не неуязвим, и тем пугающая? Первая любовь? И да и нет. Это, позволю себе банальность, типовые зарубки на дереве жизни любого человека. Женя же о другом речь ведет. О чем-то таком, что отпечаталось в душе настолько, что даже после смерти осталось для тебя главным.

Но какое оно, это главное? И точно ли оно у меня было? А может, я прожил настолько пустую и бесполезную жизнь, что даже и вспомнить из нее нечего? Если да — обидно, в первую очередь потому, что ничего уже не изменишь и не переиграешь.

— Тогда я и начну? — предложила тем временем староста. — Никто не против?

— Жги! — разрешила Зоя и цапнула новый бокал. — Желательно подушевнее!

— Насчет душевности не обещаю, — вздохнула Евгения. — У меня самое главное воспоминание из прошлого не сильно веселое. Понимаю, что вроде надо рассказать о чем-то таком… Мотивирующем, что ли. Но раз уж сама сказала, что речь пойдет о главном, то надо быть честной и перед вами, и перед собой.

— Господи боженька, да что у тебя случилось-то? — уточнила Анфиса, которая даже здесь ни на секунду не разлучалась со своим напарником Ромой. Они за вином и то вместе ходили.

— Сестра утонула, — негромко ответила непривычно посерьезневшая Евгения. — Старшая. Ну, у нас на самом деле разница была небольшая, в два года, но я всегда во всем на нее ровнялась. Знаете, иногда у сестер бывает не все ровно друг с другом, но это не наш случай. Мы даже не поругались толком ни разу.

— Она из-за тебя утонула? — уточнил Валера. — Да?

— Нет, — передернула плечами девушка. — Мы на даче были, она купаться пошла, а меня мама не пустила, я накануне молока холодного перепила. На речке у нее ногу свело, а подружки решили, что она шутит так. Ну да, любила Анька дуру включить, водилось за ней такое. Пока поняли, что и как, она уже на дно ушла. Ее, собственно, нашли только на следующий день, причем даже не там, где утонула. Тело течением вниз унесло. Но знаете, я все равно всю жизнь считаю себя виновной в ее смерти.

— Почему? — удивился Серега. — Тебя же там даже не было?

— Именно поэтому, — грустно улыбнулась Женя. — Меня там не оказалось тогда, когда я была так нужна своей сестре. Нужнее, чем когда-либо ранее. Я бы все равно в воду рванула, даже если бы была уверена в том, что она по своему обыкновению козлит. Хотя бы потому, что и она поступила бы так же. Она захлебывалась, а я дома клубнику ела. Кстати, с тех пор терпеть ее не могу, от одного запаха мутит.

— Мне честно сказать или лучше промолчать? — осведомилась у нашей старосты Натэлла.

— Если очередную гадость выдашь, то лучше промолчи, — посоветовала ей Кира. — Не то место, не то время.

— Скажи, почему нет? — разрешила Женя.

— Вот, — показала на нее пальцем наша соседка по этажу. — Человек умеет слушать других, без условий и подозрений. Хотя, наверное, ничего нового ты от меня не услышишь, наверняка тебе кто-то когда-то подобное уже говорил. Жень, ежедневно отпевая давно мертвую сестру, ты свою собственную жизнь жестко в очко спускаешь. Даже не так. Ты ее туда уже спустила, потому что, даже умерев, ты все равно цепляешься за память о мертвой, как за единственно важное воспоминание из прошлого. А свое-то у тебя чего было? Ну, чтобы ни на кого не равняться? Только для себя?

— В принципе все так, — неожиданно поддержала ее Зоя. — Когда живой живет для мертвого, это неправильно. У меня такая же подруга была, каждую неделю на кладбище к мужу ходила. Тот просто молодым помер, с сердцем у него проблемы были. И что? Сгорела за пару лет. У нас на работе тетка одна была, сильно знающая, так сказала, что он ее за собой увел.

— Все так, — без злости или обиды произнесла Евгения. — Нет, правда. Мне и при жизни то же самое не раз знакомые говорили. Только вот поделать с собой я ничего не могу. А в результате жизнь прошла без толку и проку, точно не было ее.

— Глупости не говори, — резко велела ей Алена. — Ты там была нормальным человеком и тут им осталась. Вон нас всех собрала, и мы даже в придуманное тобой развлечение вписались. Сомневаюсь, что кому-то другому такое удалось.

— Вот-вот, — поддакнула ей Инна. — И вообще — тяни жребий. У нас тут коллективная забава, а не твоя психологическая проработка. Кто там следующий в очереди на откровение?

— Сейчас, — чуть дрогнувшим голосом произнесла Женя и развернула бумажку, взятую из бескозырки. — Арсений!

Глава 17

Сказать, что все были прямо искренни в своих речах, было бы не очень верно. Причем, как мне показалось, у некоторых нежелание говорить о личном