Я попала в Запендю! - Маргарита Преображенская

– В светлое будущее! – проворчала я в ответ, словно выступающая с трибуны на съезде ЦК КПСС, и закинула в ступу мешок с книгой Кадваладура.

– Не могу построить маршрут! – виновато отозвалась Марфуша.

– У нас целая страна семьдесят лет не могла такой маршрут построить, так что не мучай себя! – упокоила я её и перевела ступу на ручное управление.

Чтобы как-то отвлечься от невесёлых мыслей, я занялась арт-терапией, а именно скрещиванием и привоем диких груш. Я уже года два пыталась вывести новые интересные сорта, близкие по вкусу к тем, которыми так любила лакомиться в далёком мире, где всё покупают в супермаркетах. Сейчас как раз пора было снимать пробу с получившихся плодов. Моя грушевая плантация находилась рядом с грудой замшелых валунов, которые когда-то, кажется, были верстовыми камнями и украшали собой распутья дорог, мороча головы доверчивым витязям: дескать «налево пойдёшь – богатому быти», «верной дорогой идёте, товарищи!» и так далее.

В какой-то момент я решила заменить их на новые с полезной рекламой от фирмы «КощЯга», дабы привлечь покупателей в лавки сувениров. Этот подход имел большой коммерческий успех, а старые камни складировались и пока валялись здесь без дела, хотя в мыслях у меня было создание музея древних объявлений. Сейчас я планировала временно спрятать книгу среди валунов, тем более что в некоторых из них и так уже были встроенные тайники. Так и не решив, в каком именно я оставлю эту страшную ценность, я бросила мешок рядом с кучей веток, накопившихся после крупных буреломов, и отправилась осматривать груши. Так я делала всегда, когда требовалось что-то внимательно обдумать: переключалась на другое дело. В этом случае нужное решение приходило само собой как озарение.

Увлекшись, я не заметила, что кто-то тихо подкрался сзади. Неужели это вор, пришедший за книгой Кадваладура?! А я её на траве в мешке бросила!

– Всё-то ты, тётушка, не так делаешь! – сказал звонкий детский голос, журчащий, как быстрый ручей, а я чуть не подпрыгнула от неожиданности.

Ребёнок?! Здесь, в самой чаще?! Откуда?! Справившись с волнением, я обернулась и увидела милого мальчугана лет пяти, неизвестно каким образом оказавшегося среди леса. Из одежды на нём красовались только зелёные шорты, а босые ноги словно утопали в земле, да так, что стоп было не видно. Мальчонка отличался удивительной гибкостью, при взгляде на него у меня сразу возникла ассоциация с молодым побегом – зелёным, как в переносном смысле, так и в прямом: оттенок кожи такой. Там, где стоял этот удивительный ребёнок, как-то необыкновенно ярко цвели цветы и кудрявились сочные травы, а на голове и плечах это дитя природы носило мелких игривых птичек, весело щебетавших о любви и счастье.

– Ты что, потерялся, малыш? – спросила я и осеклась, заглянув ему в глаза, источавшие жёлто-зеленоватое сияние.

Нет, это был не обычный ребёнок, случайно затерявшийся в лесу по недосмотру родителей! Какой у него не по-детски мудрый взгляд! Кого же он мне напоминает? Как ни странно, малыш был похож на меня прежнюю – на ту Аграфену Попадалову, что свалилась с груши, вернее, на неё в детстве, словно был моим братом или сыном, а ещё у него на плече была такая же татуировка, как на секире Рагне Стигга – знак Мировое Древо. Неужели этот мальчик служит в Сказнадзоре? Или эта отметина как-то передалась ему по наследству? ЧуднЫе дела! Как так может быть?! У меня уже галлюцинации на почве ностальгии по прошлому?! Или этот ребёнок… Мысль буквально замерла у меня в мозгу, когда, будто подтверждая мои догадки, волосы мальчика вдруг расцвели белыми цветами, а по телу пошли мелкие прожилки древесных соков и узоры мицелия.

– Я не малыш, а леший! – важно отозвался мальчонка и, выпростав правую ногу из земли, продемонстрировал мощные корневые отростки, прежде чем шагнуть ко мне.

– Леший! – прошептала я.

– Ну да! – улыбнулся мой маленький собеседник. – Лёшей кличут!

– Как же ты тут появился, Лёша? – поинтересовалась я, подивившись слишком уж современному имени для местного древнерусского сказочного лешего.

– Пророс, – со знанием дела пояснил мальчонка. – Мы, лешие, так пределы свои наследуем, когда срок приходит: молодые побеги могут даже сквозь миры по ветвям Мирового Древа проникнуть! А ты, тётушка, разве меня не признала?

– Ты – сын Велемудра?! – радостно воскликнула я.

– А то чей же?! – весело усмехнулся мальчонка. – Папаня с маманей привет тебе шлют и меня в придачу! Ты не думай, я самостоятельный уже, нянчиться со мной не надо! Я помогать тебе буду! Вот!

Он подошёл к грушам и коснулся рукой ствола одной из них, будто напитав его жёлто-зеленоватым сиянием, которое наполнило неизвестной силой листья, а затем и плоды.

– Ты же молодильные груши создать хотела? – спросил он. – Вот и маманя просит ей отросточек послать!

– Ну… почти, – кивнула я, с нежностью погладив его по голове.

Вот и в лес пришёл настоящий хозяин! Всё возвращалось на круги своя! Конечно, мне было интересно всё, что связано с его родителями!

– Как Велемудр ощущает себя в новом теле? – спросила я. – Освоился?

Мне было всё ещё тревожно за лешего: попасть в чужой мир, где люди так неуважительно относятся к природе – это тяжёлое испытание!

– Я тебе покажу! – улыбнулся Лёша. – Закрой глаза!

Я выполнила его требование, а юный леший коснулся ладошкой моей головы, словно передавая мне кусочек воспоминаний своего отца. Я увидела, как Велемудр приходит в себя в больничной палате и выдёргивает иглу капельницы и трубки, повергнув в шок реаниматологов.

– Что же ты сделала?! – кричал он тогда, как раненый зверь, видимо, имея в виду меня.

Врачи были одновременно поражены неожиданным выздоровлением безнадежного больного, а с другой стороны, испуганы они были не меньше, их пугала яростью и странным жёлто-зелёным блеском в глазах пациента.

К счастью, леший быстро понял, что вести себя неадекватно в чужом мире – не лучшее решение. Через несколько минут Велемудр уже степенно беседовал с врачами, попутно разглядывая в зеркало вновь обретённое тело. Невозможно описать, какое это тяжёлое испытание, когда совершенное существо высшего порядка попадает в человеческую оболочку! Это – как попасть в тюрьму, без надежды на освобождение. Велемудр чувствовал, что от его прежнего могущества настоящего лешего остались жалкие крохи: сказалось и сражение с отростками корня зла, и влияние искажений, и внезапный прыжок из тела в тело сквозь разные миры.

Теперь он уже не был тем сверхъестественным существом, которое одним мановением руки могло заставить людей трепетать от восхищения и ужаса перед созидательной и разрушительной составляющей сил природы. Но