Усадьба «Медвежий Ручей» - Алла Белолипецкая

на протяжении доброго десятка ударов своего сердца. Лишь потом он медленно, будто с опаской, опустил руку и поглядел туда – за ограду.

Там, на ярко-зелёной траве, лежал вощёный коробок со шведскими спичками. Неповреждённый, без каких-либо признаков гари.

Глава 22

Сватовство

25 августа (6 сентября) 1872 года. Пятница

1

– Я думаю, что ваш дольмен закрылся на неопределённый срок, – проговорил Иван Алтынов, отлично понимая, как разочарован будет хозяин дома. – Быть может, навсегда.

В кабинете Николая Павловича их находилось сейчас трое – без всяких оговорок. Рыжий шастал где-то по усадьбе – считал, вероятно, что его люди пока что и без него обойдутся.

Зина при словах Ивана только коротко вздохнула. Накануне они вместе ходили к пню-колодцу. И констатировали: теперь это был уже самый обычный пень, пусть и широченный. Ни при простукивании, ни при прощупывании никакой крышки на нём обнаружить не удалось.

Вздохнул и господин Полугарский, но с куда большей печалью.

– Я, признаться, рассчитывал, – проговорил он, – что мои многолетние изыскания принесут какой-то результат. Но, как видно, не судьба…

– Судьба здесь ни при чём, любезный Николай Павлович, – сказал Иван и поморщился; ему не особенно хотелось говорить то, что он собирался. – Я, видите ли, задавался вопросом: почему давешняя стена огня возникла строго вдоль границы усадьбы? И поначалу считал: всё дело в том, что усадебная ограда состоит из чугунных прутьев, а всякой нечисти ненавистно железо. Вот огненные сущности и не смогли выбраться за пределы Медвежьего Ручья. Но потом я в своих выводах усомнился. Ведь основание ограды – каменное. Те же аспиды легко преодолели бы её под землёй! Тогда-то я и понял: было что-то ещё. – И он глянул в упор на господина Полугарского.

Тот вытянул из кармана пиджака носовой платок и промокнул им лоб, на котором выступили капли пота. А ведь за три дня, что минули с момента исчезновения господина Новикова, в усадьбе сделалось существенно прохладнее. Воздух вполне соответствовал теперь сезону: началу осени по григорианскому календарю. Солнце светило мягко, не палило и не обжигало. А вот дождей – после того ливня, который обрушился на усадьбу в ночь с понедельника на вторник, – пока больше не шло. Но и без того температура в доме упала до благодатных +20° по шкале Цельсия.

– Вы, сударь, – произнёс Николай Павлович с некоторой запинкой, – подозреваете меня в причастности к событиям, происходившим здесь?

Зина поглядела на Иванушку почти умоляюще: разоблачение бабушкиного мужа уж точно не доставляло ей удовольствия. А Иван подумал про себя: это разоблачение будет ещё далеко не худшим.

– Боюсь, это не подозрения, – проговорил он. – Я с самого начала заподозрил, что вы гораздо лучше осведомлены о той стародавней истории с огненными аспидами, чем хотите показать. Ведь рассказу Зинуши о её сне вы совсем не удивились! Только я не понимал, как вписываются Полугарские – отнюдь не столбовые дворяне – в противостояние древних колдовских родов. Но за эти дни я навёл справки и выяснил кое-что интересное. Вы позволите снова воспользоваться вашими книгами?

Иван, до этого сидевший на диванчике рядом с Зиной, поднялся и подошёл к письменному столу, возле которого ёрзал на стуле господин Полугарский. Распахнув дверцы книжного шкафа, купеческий сын извлёк оттуда ещё один том гербовника, раскрыл его и положил на стол. Хозяин дома мельком глянул на изображение, имевшееся на странице, потом отвернулся. Изучать геральдические символы знаменитого княжеского рода ему явно не было необходимости.

– Поглядите-ка: снова – медведь, дуб, рука рыцаря! Удивительное сходство между вашим фамильным гербом и гербом князей Гагариных, не правда ли? – Ивану самому стало неприятно, сколько сарказма прозвучало в его голосе; господин Полугарский был ему симпатичен – какую бы игру он здесь ни вёл.

Николай Павлович виновато глянул на Зину и только потом произнёс:

– Что же, вы правы: пора мне выложить карты на стол. Тем более что вы, сударь, и сами уже всё поняли. Да, Полугарские, получившие дворянство при императоре Павле Петровиче, были незаконными отпрысками одного из князей Гагариных. И от своего деда я узнал о том предсказании, которое передавалось в их семействе: что много веков назад их предок, будучи жрецом Перуна, вступил в смертельное противостояние с адептами Велеса. Отсюда и рука с мечом, как бы занесённая над головой медведя… И будто бы потомки Велесова жреца должны были именно в нынешнем веке поквитаться с наследниками своего врага.

Иван и Зина переглянулись: всё обстояло именно так, как они и предполагали. Николай Павлович, сам отнюдь не профан по части языческих обрядов, приобрёл эту усадьбу, рассчитывая, что она станет для него укрытием, своего рода цитаделью. Ибо знал о её мистической репутации. Только не разобрался до конца в том, во вред ему или во благо станут действовать те силы, которые дремали тут много веков.

– Купив Медвежий Ручей, – говорил между тем господин Полугарский, – я обошёл её по периметру, произнося охранительные заклятия. Только я никак не думал, что они подействуют таким образом: запрут сверхъестественные силы здесь, внутри, вместо того чтобы защитить меня от их проникновения извне. И ещё одну ошибку я допустил: считал, что огненные аспиды явятся за мной. А им, оказывается, нужен был потомок их беглого адепта, господин Левшин. Но я его не убивал, тут я вам не солгал!

Он ещё раз посмотрел на Зину, потом перевёл взгляд на Ивана, явно желая определить: верят ли ему?

– Мы не сомневаемся, что это так, – подала голос Зина. – Мы переговорили с моей бабушкой… Я имею в виду, с другой бабушкой: Агриппиной Ивановной Федотовой. А она сумела выяснить всю правду о том, что случилось после той партии в фараон – четырнадцать лет назад.

– Так вы знаете, кто убил Ивана Сергеевича Левшина?! – ахнул господин Полугарский.

– Знаем, – кивнула девушка. – И сегодня все это узнают. Я имею в виду, все гости, которые прибудут в Медвежий Ручей.

2

Только одно Зину радовало: ей не придётся поступаться совестью, выгораживая Антипа Назарова – во исполнение обещания, данного шишиге. С Антипом они с Ванечкой тоже имели беседу. И кучер господ Полугарских во всём покаялся. Однако деяние его явно было не из таких, за которые отправляют на каторгу. И всё равно – на сердце у дочки священника было тяжело.

– Стало быть, – понял Николай Павлович, – прямо сейчас вы не раскроете имя убийцы. Но что насчёт меня самого? Вы собираетесь дать ход моему делу? – Задавая свой вопрос, он смотрел на одного Ивана Алтынова.

Тот насмешливо вскинул брови, и Зина даже слегка рассердилась на него. Господину-то Полугарскому было сейчас совершенно