Двуглавый. Книга вторая - Михаил Иванович Казьмин

Воронков. Бразды правления пришлось отдать дворянину Елисееву обратно, но и он тоже внутренне похихикал. Разрядил я обстановку, да уж…

— Именно так, Виктор Михайлович! — отсмеявшись, подтвердил надворный советник. — Очень, должен сказать, точно вы выразились, надо запомнить. Пишите на высочайшее имя, задвигать вас я не стану и представлю ваше предложение государю именно как ваше. Если при изложении у вас возникнут какие сложности, обращайтесь ко мне и к Дмитрию Антоновичу, мы вам поможем. И не затягивайте — чем скорее напишите, тем лучше.

Так, а вот это уже интересно… Очень и очень интересно. Тёзка вообще чуть не обалдел от счастья, пришлось возвращать его с небес на землю, открыв истинный смысл столь нетипичного для начальства поведения Карла Фёдоровича. Да, идея, высказанная формально дворянином Елисеевым, Денневитцу понравилась, тут он душой явно не кривит. Вот только вместе с этим он, Денневитц, прекрасно понимает, что оценить её по достоинству здесь и сейчас смогут далеко не все, вот и страхуется. Примут тёзкину (ну хорошо-хорошо, мою) идею — Карлу Фёдоровичу плюс не только от нас с тёзкой, но и от вышестоящего начальства. Ну как же, увидел дельное предложение подчинённого, отправил его наверх, да ещё почти наверняка и сам дал тому подчинённому пару-тройку полезных советов. Не примут — надворный советник вообще ни при чём, не его же идея! Примут, но исковеркают в процессе исполнения — будет чем попрекнуть прожектёра Елисеева, да и отойти в сторонку в случае неудачи всегда можно, мол, вовсе не такое внетабельный канцелярист предлагал, и вовсе не это я передал вышестоящим. Тоже, знаете ли, классика административно-иерархических отношений, да.

— Слушаюсь, господин надворный советник! — уставной, да ещё и с выраженным армейским оттенком ответ последовал из-за нашей с тёзкой мысленной беседы с задержкой, но оно и к лучшему — так выглядело, будто дворянин Елисеев успел как следует обдумать полученное распоряжение и принять его со всей положенной серьёзностью.

…К исполнению начальственного поручения тёзка подошёл и впрямь серьёзно. Заказав в библиотеке десятка полтора томов различных законов, он, пока их не доставили, устроил мне форменный допрос, заставив меня выуживать из закоулков памяти всё, что я помнил про первые отделы, и даже вспомнить что-то из того, что успел уже подзабыть. Тут как раз принесли книги, дворянин Елисеев ими обложился и принялся творить, подводя под наше с ним предложение солидную теоретическую базу и безупречное юридическое обоснование.

Утро следующего дня тёзка по моей подсказки уделил общению с Денневитцем и Воронковым, раз уж Денневитц сам сказал дворянину Елисееву обращаться, если понадобится. Вот и понадобилось, да.

— Скажите, пожалуйста, Карл Фёдорович, а как обстоят дела с таковыми способностями за границей? — вопрос, похоже, оказался для Денневитца неожиданным, но надворный советник с ответом не так сильно и задержался.

— Да почти что никак, — а вот это стало неожиданностью уже для дворянина Елисеева. Должно быть, недоумение проявилось у него на лице, потому что Денневитц пустился в объяснения: — Как я понимаю, у французских дворян не было времени углубиться в таковые изыскания, уж очень рьяно взялись за них революционеры, а больше нигде там ничего подобного с дворянством и не случалось.

— А нашими опытами они не заинтересовались, потому что побрезговали подражать русским варварам? — ехидно поинтересовался тёзка.

— Да где ж им было интересоваться-то? — хохотнул Денневитц. — Книг у нас таких написали немало, но из печати они не выходили, цензура не дозволяла. В Михайловский институт с самого его основания иностранных подданных на службу не принимали и изучением их способностей не занимались. Да и все труды Михайловского института печатаются строго для внутреннего употребления и в публичные библиотеки не поступают. Я, конечно, в полной мере всего тут не знаю, но есть же кого и спросить.

Это да, есть. Хитрые дельцы из Михайловского института так и сидели в Комендантской башне в ожидании суда, переводить их в обычные тюрьмы не стали. Пришлось дворянину Елисееву потратить ещё около двух часов на допросы нескольких этих персонажей, итогом чего стало некоторое прояснение вопроса. Оказалось, что в институтской библиотеке имелось несколько книг по интересующим институт темам, вышедших в Англии, Франции и Германии. Сотрудники института оценивали эти книги крайне невысоко, однако самого факта некоторой осведомлённости в этой области за границей их пренебрежение не отменяло.

Разговор с Воронковым получился ещё более кратким. Из дела о расследовании покушения на себя дворянин Елисеев уже знал, что на лечебницу доктора Брянцева, где тёзка нелегально проходил обследование, московская полиция вышла по наводке начальника сыскной части покровской полиции Грекова — хитрый Фёдор Павлович отследил тёзкин звонок в Москву и по-тихому уведомил московского коллегу. Но сейчас нам с тёзкой стало интересно, почему Воронков тогда увязал обращение к доктору Брянцеву с Михайловским институтом.

— Да я поначалу-то и не увязывал, — Воронков улыбнулся. — Но за лечебницей Брянцева наблюдение установил и что некоторые сотрудники института туда часто заглядывают, увидел. Но мы тогда не посчитали это относящимся к вашему делу…

Что ж, ещё один кирпичик в обоснование необходимости внутреннего надзора в институте. Завершив поход за советами и уточнениями, дворянин Елисеев снова напряжённо занялся умственным трудом, и закончил уже за полночь. Ну это я так посчитал, что он закончил, на самом же деле с утра, ещё даже не позавтракав, тёзка взялся редактировать своё творение, поправлять и уточнять отдельные места и вообще приводить его в человеческий вид. Я, конечно, не юрист, но мне лично показалось, что тёзка сумел не только обосновать необходимость создания в Михайловском институте секретного отделения, но и сделать это безупречно с юридической точки зрения. Ни одного действующего закона его предложения не нарушали, зато несколько отсылок к законам, положения которых могли лечь в основу проекта, дворянин Елисеев вставил. Ну что хотите, юрист всё-таки, пусть пока и недоучившийся!

Оставалось только переписать всё набело и вручить Денневитцу, что внетабельный канцелярист Елисеев к обеду и исполнил.

Глава 4

О справедливости

Ох, и занятно всё-таки складываются дела у дворянина Елисеева! В университет не ходит, зато практики юридической хоть отбавляй, уж всяко больше, чем у любого нормального студента. Мало того, что подвёл юридическое обоснование под проект создания секретного отделения в Михайловском институте, так ещё и на двух судебных процессах успел выступить свидетелем — по делу Шпаковского и компании и по делу всё того же института. Получил, понимаешь, опыт участия и в