Игра одиннадцати - Амалия Лик

– Ящик, – сказал он.

– Точно.

В ящике лежал очередной прозрачный шар с осколком. Она достала его, сжала в ладони и вышла из комнаты. На полу стоял ее рюкзак, и она убрала в него шар. Ева оглянулась и не увидела тела Агаты.

– Я отнес ее в комнату, – сказал Гор, поймав взгляд Евы. Он сидел на полу в дальнем углу, а недалеко от него расположилась лысая девушка. Больше никого не было.

Ева хотела спросить, как он ее нес с больной спиной, но не стала. Наверное, ему помогли Глеб и лысая.

– Ты быстро, – сказал Глеб, разглядывая Еву.

– Минута за пять, – пробормотала она, не поднимая глаз. – Но вы тоже не тянули.

– Чтобы побороть страх, может не хватить и вечности. Но если решиться – достаточно и секунды, – ответил Гор, как всегда, серьезно.

– Да, и секунды, которую будешь помнить вечность.

Глеб подошел к ней и протянул бутылку воды, она сделала несколько больших глотков.

– Остальные еще в комнатах? – спросила Ева.

– Да.

Достала нож, Ева одним движением выпустила лезвие.

– Ты что творишь? – спросил Глеб.

– Стригусь понемногу, – ответила Ева и подняла на него свои светлые, нереально-яркие голубые глаза хромы. Он замер, но ничего не сказал.

Она стянула резинку и распустила волосы. Взяла прядь у самого лица и отрезала длину так, что концы теперь были чуть ниже подбородка. Затем выделила прядь с другой стороны и сделала то же самое. Заправила за уши волосы и вернулась на арену. Выпустила золотые паутинки из ладони, подумала о Марке и о том, что должна выжить. Растянула губы в улыбке и сказала:

– Надеюсь, еще увидимся.

Чья-то дверь отъехала в сторону. Ева вышла в коридор и увидела, что из комнаты выползла Мила. Она истерично рыдала. Ее волосы были обкромсаны, лицо в крови, руки тоже в крови, а в глазах – безумие и страх.

«О, черт!»

Ева и Глеб тут же подбежали к ней.

– Что произошло? – спросила Ева, рассматривая порезы.

Мила подняла на нее загнанный взгляд, а потом быстро посмотрела на Глеба и вновь разрыдалась.

– Я должна была, должна…

Ева стояла как вкопанная и смотрела на несчастную, испуганную девушку. Глаза ее бегали из стороны в сторону, словно она ждала, что кто-то набросится на нее. Губы были бледные с темными пятнами синяков, как будто она беспощадно кусала их. Ее рука тянулась к коротким, запутанным и испачканным в крови волосам. Глеб поторопил Гора, достававшего из рюкзака аптечку и воду.

– Кто сделал это с тобой? – прошептала Ева в ужасе и заглянула в пустую комнату. Зеркальные стены, потолок, пол и тумба, уставленная духами и косметикой. На полу валялся окровавленный нож.

Мила захлебывалась слезами, пока Глеб пытался ее успокоить. Они с Гором подняли ее и повели в туалет.

Ева зашла в комнату девушки и включила экран.

Твой враг – трусость! Ты считаешь, что милое личико поможет тебе в жизни. Но при этом даже не способна защитить ни его, ни себя, ни других. Убей трусость и измени то, что приносит горе другим. Красота должна быть внутри.

Помощник: нож.

Сложности: изменения должны быть на каж дой открытой части тела.

Ева забрала из стеклянного ящика шар и вышла из комнаты. Убрала его в рюкзак Милы. Вскоре Глеб вернулся и тоже заглянул в зеркальную арену.

– Как она? – спросила Ева.

– Немного успокоилась.

– Глеб, ее задание – жесть. Я таких испытаний ни в одном туре «Александрии» не видела.

– Все бывает в первый раз.

– Но не такое.

– В игре на выживание? – усмехнулся Глеб.

Ева посмотрела на часы, а потом на двери Ирмы и Еси. Им оставалось не так много времени. Гор и продолжающая всхлипывать Мила вернулись в коридор. Лысая девушка забилась в угол и крутила в руках прозрачный шар с осколком. Глеб усадил Милу на пол и что-то ей шептал.

Еве тоже нужно было успокоиться, она двинулась в конец коридора и повернула за угол. Пошла дальше и увидела открытую дверь, которая до этого была заперта. За ней ютилась маленькая комната. Слева была стеклянная дверь на улицу, а около нее стоял металлический шкаф с двенадцатью квадратными дверцами. На каждой был номер. Вторая, восьмая, девятая, десятая, одиннадцатая – приоткрыты. Ева направилась к двери, но та оказалась закрыта. Тогда она заглянула внутрь своей ячейки и увидела миниатюрную бутылку шипучки и контейнер с закусками. Она нервно рассмеялась, но услышала дикий вопль отчаянья.

Когда Ева прибежала к аренам, то увидела Есю. Его лицо было белым, губы сухими, глаза бешеными. Он колотил в дверь Ирмы.

– Ирма, быстрее. Прошу тебя! У меня не было выхода! Ирма! – кричал он.

Ева приблизилась к нему, но не знала, как оттащить. Она взглянула на Глеба, но тот только пожал плечами. А Еся продолжал тарабанить в дверь, бился в нее плечом, звал Ирму. Ева посмотрела на отсчет, который был на экране рядом с ареной Ирмы – оставалось всего десять секунд, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, две, одна…

Еся все еще ломился в дверь, которая теперь светилась красным цветом.

Он всхлипнул и рухнул на колени, прижавшись лбом к стеклу. Ева не верила в происходящее. Ирма не могла не справиться. Она не имела права. Она же была готова на все ради мамы. Ева подошла и подергала за ручку. Заперта. Из-за нее не доносилось ни звука.

«Ох, Ирма…»

Ева наклонилась к Есе и обняла его. Она чувствовала, как тряслось от немых рыданий его длинное, худое тело, как он вжимался в ее плечо, словно хотел спрятаться от того, что произошло. Она и сама бы не отказалась укрыться от всего этого. Но, увы, такой возможности у них не было.

– Тише. Тише, – пыталась успокоить его Ева. – Ты должен быть сильным. Все смотрят на нас. Понимаешь?

– Это я виноват. Я, – шептал Еся.

– Ты не виноват. У каждого было свое задание.

– Нет. Это я. Я выбрал себя вместо нее.

Ева чуть отстранилась и посмотрела на него.

– Как это? Какое у тебя было задание?

– Я должен был выбрать одного из вас. И пока вы не прошли задание, забрать ваше время, оставив только минуту. Я не знал, что делать. Не мог определиться. Тянул, тянул. А потом осталась только Ирма и я. Если бы я не выбрал ее, то не прошел бы задание. И я… я… – Еся всхлипнул и стал раскачиваться