Юнкер - Валерий Пылаев

улететь вниз. Выкатившись на площадку, я не глядя влепил в проем наверху Горынычей с двух рук: навредить Мише они, конечно, не навредят, но обзор прикроют. Соблазн ударить так, чтобы просто-напросто снести лестницу на пару этажей, был велик, но я все-таки удержался. Даже если не получу камнем по голове сам — могу зацепить кого-нибудь из жильцов.

Наверняка местные уже вовсю собираются на работу.

Подняв Щит, я одним махом пробежал пролет. А потом еще два этажа — и больше никто не пытался приложить меня убойной магией. Миша только «отстреливался» — но драться, похоже, не хотел. То ли был не так уж уверен в своих силах, то ли опасался, что за мной следом идет грозный Андрей Георгиевич.

То ли просто перепугался так, что боялся остановиться хоть на мгновение — и страх придавал брату не только прыти, но и сил: дверь, ведущая на чердак, осталась раскрытой, а сорванный висячий замок выглядел так, будто его только что сплющили паровым молотом.

Стоило мне забраться наверх, под самую крышу, как в нос тут же ударил запах сырости и птичьего помета. Я не мог ни разглядеть Мишу в темноте, ни даже услышать: местные пернатые обитатели всполошились, хлопали крыльями и голосили так, что я не мог различить даже звука собственных шагов.

Ставни слухового окна Миша уничтожил с особой жестокостью: не оторвал с петель, не сломал задвижку, а просто выбил наружу магией всю конструкцией. Пожалуй, на месте брата я поступил бы так же — с его плечищами вылезать на крышу наверняка оказалось непросто даже сейчас.

Я справился без труда: ухватился за край окна, оттолкнулся ногами, подтянулся — и через мгновение уже стоял на покатой крыше. Тут ее, похоже, совсем недавно перекрывали — металл под ногами был еще блестящим и гладким.

И скользким: подошвы ботинок тут же поехали, и мне пришлось ухватиться за разбитую раму, чтобы не упасть и не скатиться с крыши. Я уже неплохо научился страховать себя магией, и вряд ли падение могло угробить меня — но уж точно стоило бы пары костей.

Мише тоже приходилось нелегко: Ход добавлял скорости, но никак не мог сделать удобнее и проще сам путь. Ноги скользили, и братец ушел не так далеко: ковылял по крыше всего в паре десятков шагов, даже не пытаясь прикрыть спину. Сейчас я без труда мог срезать его одним заклятьем‥

— Остановись! — рявкнул я, складывая пальцы под Серп. — Или убью!

— Пошел ты, крысеныш! — Миша кое-как развернулся. — На!

Я не стал даже выставлять Щит — Копье свистнуло в полуметре над головой и ушло куда-то в небо. Отступая дальше по крыше, Миша ударил еще несколько раз, но так и не смог толком прицелиться. Не обращая внимания на заклятья, я забрался вверх и ступил на конек — туда, где металлические листы сходились, образуя плоский стык. Совсем небольшой, всего сантиметров двадцать шириной, но по нему хотя бы можно было идти, не опасаясь в любую секунду потерять равновесие и полететь вниз.

— Хватит, Миша! — крикнул я, шагая вперед. — Даже если убежишь — куда пойдешь потом? Думаешь, кто-то станет тебя защищать? Твоим друзьям нужен наследник рода, а не предатель, который попался!

На этот раз Миша прицелился лучше. Мне пришлось соскользнуть на ту сторону крыши, спасаясь от заклятья. Булава с грохотом ударила туда, где я только что стоял, сминая железо и ломая деревянную балку. Мощная, добротная — но все-таки уже не такая, как те, что я едва не поймал на лестнице.

Братец понемногу терял силы — даже с подпиткой от родового Источника его резерв все-таки был конечен. А я почти не растратил свой: Ход исправно держался, позволяя не только вовремя замечать все Мишины атаки, но и понемногу догонять его.

В конце концов брат не выдержал, и, выбравшись на самый верх крыши, снова побежал. Я неторопливо последовал за ним — до края вдалеке оставалось не так уж и много.

Но Миша все-таки нашел, чем меня удивить. Нормативы по прыжкам в высоту и длину для Одаренных юнкеров были куда выше обычных, и я без труда сдавал все до единого. Но на фоне того, что выдал братец, терялись даже они. Когда до конца крыши осталось примерно полтора десятка шагов, Миша ускорился и, разбежавшись, взмыл в воздух.

— Да твою ж… — выдохнул я, набирая ход. — Куда?! Убьешься, дурилка картонная!

Но времени на раздумья не оставалось. И раз уж я не собирался прекращать погоню — приходилось прыгать следом. Я помчался по крыше, на бегу перебирая в голове возможные варианта исхода событий.

Сорвусь вниз и переломаю все кости. Влечу башкой в чье-нибудь окно. Меня прибьет в полете копьем Миша. Врежусь ребрами в край… А, к черту!

Разбег, толчок, неожиданно короткий полет и-и-и… Есть!

Металл крыши врезалась в подошвы ботинок с такой силой, что я не удержался на ногах. Миша перемахнул не через обычный проход между домами, а через целую улицу. Метров в семь шириной… а может, и во все десять. Я последовал за ним, буквально пролетев по воздуху на высоте пятого этажа, кое-как поднялся — и побежал дальше, догоняя нерадивого братца.

Который уже никуда не спешил. Видимо, сообразил, что я погнался за ним в одиночку — или решил, что грузный и немолодой Андрей Георгиевич отстал по пути… и уж точно не отважился бы повторить наш головокружительный акробатический этюд. Миша оглянулся пару раз, замедлил шаг, снова оглянулся…

И, остановившись, развернулся ко мне.

— Ну, вот и все, крысеныш, — медленно проговорил он. — Конец тебе настал.

Наверное, я должен был почувствовать страх. Конечно, бывало и хуже. За последние полгода я мог умереть уже раз десять. Если бы меня не выдернули с того света мастерство княгини Бельской и внезапно пробудившийся родовой Дар. Если бы Воронцов умел как следует обращаться с дуэльным оружием. Если бы меня пристрелили, когда я чуть ли не в одиночку защищал дом его матери — или чуть позже, во время погони. Если бы поджидавший меня в доходном доме над трупом Кати Колычевой уголовник оказался чуть расторопнее. В конце концов, если бы я влетел под тот чертов грузовик каких-то пять-шесть часов назад, не успев затормозить и выкрутить руль.

Но мне еще не приходилось один на один драться с сильным Одаренным.

И драться насмерть — вряд ли Миша собирался щадить меня и бить вполсилы. Я успел заметить, как он складывает пальцы — не в безобидного Горыныча или Булаву, способную