Стивен Браст - Тиасса

— Прекрасно, миледи, пусть будет так, как вы решили. Разумеется, Империю не интересуют вопросы, связанные с вашими семейными делами, а также то, что разделяет вас и ваш Дом.

— Рада услышать это, господин капитан.

С этим Кааврен повернулся к Дьюри, поклонился и проговорил:

— Можете идти.

Иссола словно хотел что-то сказать; потом он словно хотел что-то сделать; но в итоге просто глубоко поклонился и с помощью остальных помог раненым выбраться наружу.

Когда они удалились, Кааврен снова обратился к Саручке:

— Теперь вы. Расскажете мне о серебряной тиассе?

— Признаю, капитан, вы меня поражаете. Вы так много выяснили о случившемся, и однако даже не догадываетесь об артефакте, который так давно ищете.

— А откуда вы знаете, что мы его ищем?

— Влад сказал.

Кааврен взглянул на выходца с Востока, который отозвался:

— Я и представить себе не мог, что Империю столь сильно заботит здоровье одного бедного выходца с Востока — неважно, есть ли у него имперский титул, — чтобы приложить такие усилия для его поисков.

— А когда вы пришли к такому выводу, милорд?

— Когда было объявлено о концерте. Ведь очевидно, что это затеяно лишь для того, чтобы собрать всех нас вместе.

— И вы, однако же, все равно пришли?

— Понимаете ли, капитан, я не мог упустить возможность снова повидать Сару.

— Вот как? Значит, лорд Дьюри был не столь уж неправ?

— О, он был совершнно прав, если бы вопрос решали только мои желания. Но категорически неправ, учитывая еще и желания леди Саручки.

— А вот это необязательно так, лорд Талтош, — подмигнула Сара.

Выходец с Востока закашлялся и, похоже, засомневался, куда именно смотрит. Один из джарегов у него на плечах задергал головой вверх и вниз, словно покатываясь со смеху. Кааврен к данному вопросу относился с некоторым отвращением, учитывая обстоятельства, но интереса к нему не испытывал никакого, а потому сказал:

— В любом случае, два месяца назад вы сошлись не для того, чтобы мило поболтать. И не из-за этого леди ходила за вашим мечом — а меч этот, как я вижу, она вернула вам.

— Да, она была весьма добра, — ответил выходец с Востока; он уже почти пришел в себя, хотя лицо его теперь полыхало так же, как ранее у Дьюри.

— Итак, — проговорил Кааврен, — вопросы остаются прежними. Что за связь между вами и где серебряная тиасса?

— На последнее, — сказала Саручка, — я могу ответить: она там, где она нужна.

— Это неудовлетворительный ответ, — возразил Кааврен.

— Вот как? Интересно, — проговорила Саручка.

— Мне тоже, — добавил Сурке.

— Поймите, — сказал Кааврен, внутри у него начала вздыматься волна жара, — что Империя вложила в этот вопрос немало времени и сил.

— Зачем? — спросил выходец с Востока.

— То есть?

— Зачем? Что для Империи такого важного или существенного в этой вещице?

— Что до этого…

— Ну?

— Не мне решать.

— Это верно, — кивнул Сурке. — Но…

— Да?

— Тогда и не мне отвечать.

— Понимаю, милорд. Но если вы не ответите…

— Да, если?

— Мне придется продолжить расследование.

— Что ж.

— И не столь невозможен вариант, при котором расследование потребует снова разыскать вас, чтобы задать вам несколько вопросов.

— Что ж.

— А если я начну охотиться на вас, то не могу гарантировать, что и те, кто уже вас ищет, также не обнаружат вашего местонахождения.

— Ага. Понимаю. — Уголки губ выходца с Восточника тронула улыбка. — Это хороший довод, капитан.

— Итак?

— Вы решительно настроены выяснить подоплеку всего этого.

— И если так, то что?

— Так, странно.

— Почему странно?

— Потому что вы уже ее знаее.

— Вы так полагаете?

— Глубоко убежден.

— Почему вы так полагаете?

— Потому что вы бригадир Отряда особых заданий.

— И что же?

— Вы не ввязались бы в это, не выясним предварительно все возможное. Несомненно, сейчас вы знаете обо мне почти столько же, сколько джареги.

— Не стану с вами спорить.

— Подлейтенант Тиммер работает на вас.

— И что?

— Она также рассказала вам все, что знает. А имея все эти сведения и подобные вашим мозги, невозможно не найти ответа.

— Возможно, и так, — согласился Кааврен. — И все же я хотел бы услышать его от вас.

— Как пожелаете, — кивнул Сурке. — Она у мальчика.

Кааврен кивнул.

— Так я и думал.

— Так что же вы расскажете ее величеству?

— Да, я тоже сейчас над этим размышляю. Скажите, вы знаете, что она делает?

— Не то чтобы ЗНАЮ, милорд. Кое-что подозреваю.

— А именно?

— Милорд, воодушевление — это мгновение, когда обладающий самосознанием разум зарождается из отдельных частей, сознанием не обладающих. Не так ли?

— Вы говорите общностями.

— И что же?

— Я предпочитаю четкие определения.

Выходец с Востока покачал головой.

— Я уже сказал достаточно и даже более того.

— Вы боитесь, что я попытюсь забрать ее?

— Если ее величество вам прикажет…

— Сомневаюсь, что она так решит.

— В любом случае, я сказал все, что имел сказать по данному вопросу.

Кааврен слегка поклонился, показывая, что все понял.

— В таком случае больше мне здесь делать нечего.

— Тогда желаю вам всего наилучшего, капитан, ибо у меня здесь еще кое-какие дела остались.

— Вот как?

— О да. Я собираюсь послушать музыку.

С тем Сурке опустился на ближайший стул. Леди Саручка, одарив его улыбкой, развернулась и вновь поднялась на сцену, где другие музыканты терпеливо ждали, пока не будут решены маловажные вопросы жизни и смерти.

Кааврен развернулся спиной к выходцу с Востока и менестрелю и выбрался на улицы Адриланки, где у него оставалось еще немало обязанностей.

ЭПИЛОГ

Мы встретились на природе, на склоне поросшего травкой пригорка. Вокруг там и сям возвышались отдельные деревья, но в основном местность оставалась открытой. Мы сели на траву и по-разному поприветствовали друг друга.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Сара.

— Не знаю, — сказал мальчик. — Лучше, наверное.

— Голос у тебя лучше, — заметил я. — Гораздо лучше. А сны еще снятся?

Он кивнул.

— Но теперь уже не так часто. — Он взглянул на вещицу у себя в ладони. — А как она работает?

— Точно не знаю, — ответил я. — Сработали ее боги, это все, что я могу тебе сказать.

— Я тоже не знаю, — сказала Сара, — но очень хотела бы полюбопытствовать. Может, когда она тебе больше не будет нужна, я ненадолго одолжу ее, авось что и узнаю.