Последнее слово единорогов - Виолетта Орлова

– Я тоже, – согласился с ним Инк.

– Завтра я опять ухожу. На сей раз я решил отправиться на поиски Ирионуса и Индоласа. Чувствую, пришло время объединяться. А ты останешься с матерью. Присмотри за ней, хорошо?

Инкард чуть склонил голову, имитируя небрежность; однако на самом деле в сердце своем он возликовал: Нороган доверяет ему, полагается на его силы!

– Но если после встречи с Артуром тебе станет известно что-то… Скажем, о местонахождении Ирионуса, то сразу отправь мне весточку, хорошо? Я напишу тебе, что дальше делать. Матери не говори.

– Почему?

– Не хочу, чтобы она знала лишнего, понимаешь? Враг, однажды напавший на нас, не дремлет и слова единорога тому подтверждение. Чем меньше людей знает о есстествознателях, тем лучше. Тем более, Павлия не является одной из нас, зачем ее впутывать?

Инкард кивнул, посчитав приводимые отчимом доводы вполне логичными. Действительно, он и сам редко откровенничал с матерью, но вовсе не оттого, что не любил или не доверял. Просто ему не хотелось ее волновать по пустякам.

– Как же я подам тебе весточку?

– Есть у меня один способ.

– Голубиная почта?

– О, довольно ненадежно. Голубей часто отстреливают. Дай мне руку.

Инкард с удивлением протянул отчиму ладонь, не представляя, что может за этим последовать. Нороган порылся в кармане походного сюртука и вдруг достал оттуда за хвост невзрачное тощее существо. Оно недовольно извивалось в его руках и громко шипело, как злой котенок. Нороган водрузил его на ладонь Инка, в которую тот вцепился всеми своими маленькими коготками.

– Что это? – воскликнул изумленный Инк, во все глаза глядя на диковинного зверя.

– Обыкновенная ящерица-хамелеон. Меняет цвет, когда думает, что рядом враг. Смышленое животное, нашел его в пустыне во время похода с Корнелием. Слегка потренировал, используя способности, даже кое-чем наделил. Он всегда чувствует, где я нахожусь, и непременно доставит послание, если ты его напишешь. Кормить можно сушеной саранчой, не брезгует и короедами.

При этих словах рептилия с аппетитом облизнулась, словно в действительности поняла, что речь идет о скором ужине.

– Дарю его тебе насовсем. Но не забывай иногда отправлять весточки. Я должен быть уверен, что у вас с мамой все в порядке.

– Тебе точно надо уходить? – поинтересовался Инк тоскливо. Мальчик не желал расставаться с отчимом. Он почти физически предчувствовал грядущие в их жизни перемены, и ему отчаянно не хотелось оставаться одному.

Нороган положил руку пасынку на плечо, и тот мог поклясться, что даже подобный скупой жест выглядел сейчас как ласка.

– До свидания, Инкард.

Глава 14 Несите воды навстречу жаждущим; с хлебом встречайте бегущих

Фиолетовый единорог не солгал. Спустя несколько дней в столицу действительно наведались его белые собратья. Инкард сам видел их – он любил смотреть закаты на самых дальних и безлюдных ветках; оттуда его, по крайней мере, не прогоняли местные столичные царьки, – богатые и капризные обладатели лучших гнездимов, чьи родители находились в родстве с самим королем.

Это было удивительно красиво – наблюдать, как золотисто-красные стрелы низкого солнца безжалостно пронзают малахитово-зеленые листья Ваах-лаба. Прищурившись, Инкард неотрывно смотрел на небо и предавался мечтаниям, порою даже избыточно.

И вот сегодня прямо на его глазах, словно повинуясь его внутренним желаниям, чудесное белое облако закрыло собой красное солнце: то прекрасные единороги пожаловали в столицу. Их было очень много, не сосчитать. Стремительно подлетали они к кроне дерева и навсегда терялись в ней, словно Беру являлся огромным великаном, поглощающим в бездонную утробу своих кровожадных листьев все, что пролетало мимо и осмеливалось нарушать его покой. Некоторые единороги погружались в крону чуть ниже, другие метили в самое высокое – Птичье графство, где возвышался молочно-бриллиантовый Пандектан. Зачем прилетели эти возмутители спокойствия? Неужели Троссард-Холл уже не способен сам позаботиться о своих учениках? Находится ли среди других всадников тот самый, кого Инкард предпочел бы не знать?

На следующий день утром Инк застал мать в гамаке, взволнованно перебирающей в руках вязание. Она всегда прибегала к спицам, когда сильно нервничала.

Увидев сына, Павлия рассеянно проговорила:

– Дейра Миноуг вернулась в столицу. А вместе с ней ученики школы.

– Да, знаю, – пожал плечами Инкард. Как раз вчера он видел этих самых единорогов. Но Павлия безмерно удивилась.

– Знал? Откуда? Ты бродишь где-то по ночам, возвращаешься поздно, ничего не рассказываешь. Что с тобой такое, мой дорогой?

Инк смутился, так как совершенно не знал ответа на этот вопрос. Ему-то казалось, что с ним все в порядке. Мать вздохнула так, что пряжа в ее руках зашевелилась, подобно белым червякам.

– Наша пригнездимная соседка проговорилась, что будет война с полидексянами. Все это очень тревожно. Как жаль, что Норогана нет рядом.

– Не думаю, что есть повод для беспокойства, – самоуверенно заявил сын. – В любом случае нам с тобой ничего не грозит. Я смогу защитить нас двоих.

Он немножко бравировал: ведь матери была недоступна сила единорогов, в отличие от него; в этом он чувствовал некоторое свое превосходство.

– Тебе нельзя слишком часто прибегать к естествознательству. Я же вижу, что каждый раз после применения силы, ты выглядишь больным.

– Отец неплохо натаскал меня.

Инк уже свободно называл Норогана отцом. Мать сама этого хотела, впрочем сейчас ее почему-то это задело. Она вскинула свои прекрасные глаза на сына; в них светился невыразимый упрек.

– Нороган тебе не отец, мой мальчик, – тихо возразила она. Инкард небрежно пожал плечами.

Формально, да. Только именно Нороган спас тебя от смерти, научил меня естествознательству, заботился о нас столько времени, в отличие от Доланда, который предпочел спасти другого ребенка и бесславно умереть.

Эти слова так и не были произнесены, а только глухо прозвучали у Инкарда в голове, но зачем матери о них знать, разве она поймет?

– Я люблю тебя, мама, – искренне признался он, а голос его при этом предательски дрогнул.

– Я тоже тебя люблю, – ответила Павлия, с удивлением взглянув на сына. Тот так редко проявлял эмоции, так редко разговаривал с ней по душам. Порою ей казалась, будто они совсем с разных веток, и ничто их не объединяет.

– Я попробую поискать Артура, – добавил Инкард. – Вдруг он окажется среди прилетевших школьников.

– Хорошо, мой милый, но не переусердствуй с естествознательством.

Инкард водрузил верную ящерицу себе на плечо; ему хотелось побывать в Птичьем графстве, однако сперва надо было морально настроиться на перемещение. Задумчиво брел он в сторону своей любимой ветки – «Изломанной», чье название говорило само за себя. Вообще-то, сюда нельзя было заходить: на арке, свитой из листьев, висел