Госпожа частный сыщик - Наталья Сергеевна Филимонова

кровь папы, потом Рэмвилла –  тот задергался в своих путах, явно окончательно придя в себя, на что Дельфина Факстон даже не обратила внимания.

Лукас Теймар самостоятельно закатал рукав и только крупно вздрогнул, когда по его запястью чиркнуло лезвие. Кровь брызнула, и женщина подставила кинжал плашмя, собирая жидкость.

Последним она порезала собственное запястье –  осторожно, но даже не вскрикнув при этом. И капнула собственной кровью на последние три накопителя. Ко мне она так и не подошла, обойдя вокруг.

Теперь всех присутствующих окружал широкий круг из светящихся разными цветами накопителей. И откуда они их взяли?

Впрочем, глупый вопрос. Лукас Теймар работает в полиции. Наверняка у него были возможности, чтобы выкрасть уже конфискованные драгоценности, под завязку напитанные силой.

Ниссин Факстон заняла свой луч у меня в изголовье и затянула речитатив из бессмысленных, как мне показалось, слов. По крайней мере, такого языка я никогда не встречала.

Впрочем, я когда-то слышала, что в древней ритуалистике использовался мертвый язык, на котором уже тогда никто не говорил. Как я поняла, нужно это было для того, чтобы слова, наполненные силой благодаря бесчисленным ритуалам, ни при каких обстоятельствах не могли быть произнесены случайно или по незнанию, человеком несведущим.

Накопители разгорелись еще ярче, а потом тонкие лучи света соединили их, и над начерченной на полу звездой со мной в центре мыльным пузырем заискрился, переливаясь, прозрачный купол. Рэндаф и Мурс, мои верные призраки, остались по ту сторону –  и явно не могли больше проникнуть внутрь. А вот мерзкая призрачная старуха и привязанный к ниссин Факстон дух остались внутри.

Я почувствовала, что голова снова тяжелеет, а перед глазами все расплывается. Женский голос наполнял все вокруг, повышаясь и понижаясь.

Один раз ниссин Факстон сбилась, и старуха тотчас оказалась рядом с ней, что-то негромко произнеся. Женщина благодарно кивнула –  и продолжила.

Призрак ей… подсказывает?

А ведь никакой книги древних ритуалов здесь нет. Так может… ее и не было?

Когда кровавую ритуальную магию запретили, все книги и записи по ритуалистике изымали и сжигали. Дома тех, кто занимался ей, обыскивали. Я помню из истории, что такие книги потом находили еще время от времени не одно столетие –  и каждый раз уничтожали, пытаясь навсегда избавиться наконец от опасных знаний.

Но что если остался кто-то, кто хранил эти знания не в тетрадях и книгах?

Скажем, Рэндаф, связанный с моей семьей, пробыл в призрачном виде больше столетия, и не развеивался, поскольку в каждом следующем поколении семьи Видящих находился кто-то, кто искренне привязывался к нему, создавая новую сцепку.

Мог ли какой-то призрак просуществовать множество столетий –  благодаря привязке к роду Видящих или чему-то еще? Я про такое никогда не слышала. Но такой древний призрак вполне мог сохранить старые знания… и передать их.

И, главное, при этом не было бы ничего материального, что могли бы найти и уничтожить дознаватели.

Голос, заполнивший все вокруг,  взметнулся под потолок и упал до шепота.

А я вдруг почувствовала удивительную легкость. Как будто я ничего не вешу вовсе… будто я клуб дыма. И никакие путы меня не могут связать. Вот же, я легко двигаюсь! Да я могу даже… взлететь!

Эйфория, заполнившая меня целиком, так же мгновенно схлынула. Я посмотрела вниз и увидела… себя.

То есть свое тело.

Теперь мне хорошо было видно весь подвал –  начерченную на полу звезду, ниссин Факстон и Лукаса Теймара, бьющегося в своих путах Клода Рэмвилла… маму и папу.

Я спустилась ниже, заглядывая им в лица. Они… совершенно не изменились. В точности такие же, как в день исчезновения. Я помню это мамино платье… сейчас такие не в моде, но ей оно шло изумительно.

Неужели вот так все закончится?

Ниссин Факстон повелительно указала на размытого духа и что-то гортанно выкрикнула.

Дух дернулся, снижаясь над моим телом.

А в следующую секунду рядом оказалась призрачная старуха. Она оттолкнула духа –  и тот клочьями тумана отлетел в сторону. Ниссин Факстон вскрикнула и дернулась к ней. Однако в этот же момент Клод Рэмвилл наконец сумел подняться на ноги. Впрочем, он тут же снова упал –  но, падая, сумел изогнуться – толкнуть ниссин Факстон.

Та, уже почти шагнувшая в центр пентаграммы, повалилась вперед, сквозь призрачную старуху, прямо на мое тело. Наверное, если бы я там, внизу, была сейчас жива, теперь-то точно дух бы вышибло.

А я осознала вдруг, что речитатив оборвался –  и меня неудержимо потянуло вниз.

–  Нет! –  визгливый голос старухи подхватил речитатив.

Но меня уже неудержимо несло, тянуло, будто на веревке.

Еще миг –  и я снова почувствовала свой вес.

Или… не свой? Дышать было тяжело… Я приподнялась на руках и посмотрела вниз –  на лицо под собой. Свое лицо.

Перевела взгляд на собственные руки –  слишком полные.

Я… в теле Дельфины Факстон?

Нет. Я и есть Дельфина Факстон.

В голове замелькали, сменяя друг друга, чужие воспоминания и мысли –  так, будто чужая жизнь разворачивалась передо мной лентой. Я словно смотрела спектакль и одновременно была в нем в главной роли.

Жуткий спектакль, ведущий сюда, в подвал дома Оллинзов.

То есть… в место Силы. Место древнего ритуала. Единственное место, где возможно было вернуться из мертвых.

Глава двадцатая. Чужая душа

–  Дельфина, не смей! –  ладонь матери звонко впечатывается в мою щеку, и я едва не падаю. –  Сколько раз тебе говорить! Ее не существует.

–  Матушка!

–  Просто смотри мимо. Не слушай. Ты нормальная!

Слезы текут по моим щекам, и призрачная старуха хихикает. А мать, размахнувшись, снова дает мне пощечину.

–  Я сказала, не смотри на нее! Ты ее не видишь!

Старуха хихикает громче и гримасничает, облетая вокруг меня.

–  Дельфи, маленькая Дельфи, а матушка тебе врет. Она то-оже видит меня, –  скрипуче растягивая слова, сообщает она мне на ухо. –  Ви-идит, ви-идит. Всегда видела. И ее мать, и мать ее матери.

Я тоже знаю это. Матушка тоже видит. Это раньше, совсем маленькой, я верила, что это со мной что-то не так, что того, что я вижу, не существует. Ведь больше никто вокруг не замечает этого.

А потом поняла: матушка тоже видит. И врет. Она просто… не смотрит. Она виртуозно научилась делать вид, что не видит и не слышит мертвых вокруг. Проходит мимо и даже сквозь них, как обычные люди. Но она все равно видит.

А отец даже не знает