Я попала в Запендю! - Маргарита Преображенская

характере было выпускать иглы словесной агрессии. Получалось, что это шпаргалка для Яробора.

Изучив всю эту навью беллетристику, попутно разгадав все загадки и узнав много интересных подробностей из жизни княжеской дружины и орков, я попыталась раздать книги жизни вернувшимся из Нави, но не тут-то было: многие из них не умели читать, так что мне и Рагне Стиггу пришлось нести просвещение в массы. В результате наших усилий в хоромах организовались громкие читки по складам, прерываемые счастливыми выкриками в стиле «Да это же про меня!» и возвращением памяти.

Так прошло несколько дней. Велемудр завис между жизнью и смертью, а мы не могли придумать, как его исцелить. В один из вечеров я решила в очередной раз провести ревизию в вещмешке. У меня остались две груши, деревянный гребень, синий клубок и… Что это за свёрток? Я быстро развернула тряпицу и обомлела: там лежал камень в форме сердца, похожий на крупный янтарь, – бел-горюч камень Алатырь! Как же я о нём забыла?! Может, Кощей успел поработать и над моей памятью, ведь ему было невыгодно меня отпускать?

В голове у меня сразу вспыхнули слова Велемудра: «Пока он с тобой, любое желание твоё может исполнить, но только одно и самое важное!» Алатырь вспыхнул ярким и ровным белым светом, будто сигналя мне, что готов исполнить желание. Мне безумно захотелось оказаться у себя дома в любимом кресле и в своём настоящем теле. Разве я не заслужила такую развязку?! Я снова увидела эту картинку так ярко, что меня охватил ужас, а Алатырь стал стремительно нагреваться, готовый вспыхнуть магией исполнения. Но я же не могла уйти одна, без Рагне Стигга! Я попыталась представить нас целующимися в моей комнате, но камень потух и охладел: два желания загадывать было нельзя! Одновременное возвращение невозможно! Вот они, сказочные правила! Я снова спрятала камень в тряпицу, и тут в мою светлицу влетела Воронесса.

– Лешему поплохело сильно! – закаркала она.

Через мгновение я уже мчалась вслед за моей вороной по коридору, мысленно коря себя за то, что думала о своём благополучии, когда жизнь друга в опасности.

– Усыхает весь! – причитала Воронесса. – И рассыпается, будто пень трухлявый! Может, Ягуня его во время их ссоры сглазила случайно, пнём-то обозвавши? Глаз-то у неё шибко дурной, всем известно, вот и не помогают ни живая вода, ни зелья.

Тут я обогнала её, увеличив скорость, и не успела оглянуться, как оказалась в княжеском саду. Там, около груши, уже толпились Бардадым, Яробор, Дубыня с Гориславой. Я подоспела, когда Рагне Стигг, сделав Велемудру инъекцию какого-то препарата из аптечки каликов, горестно опустил голову и тяжело вздохнул, а Горислава тихо заплакала, уткнувшись в плечо своему суженому. Леший представлял собой просто душераздирающее :Велемудр был похож на старое сухое дерево. Казалось, что его тело уже мертво, жизнь теплилась только в глазах, горящих светлой печалью.

– Велемудр! – Я схватила его руку, рассыпавшуюся в прах от моего неосторожного прикосновения. – Я здесь! Я…

Я собралась с духом. Ситуация требовала воли, решимости и самопожертвования.

– У меня есть средство! – Я извлекла из-за пазухи тряпицу и, развернув её, положила бел-горюч камень Алатырь себе на ладонь.

В душе я ещё не приняла тот поступок, который собиралась совершить. Какая-то часть меня отчаянно бунтовала и требовала не отдавать могущественный артефакт: ведь, отдав его, я прощалась с возможностью стать прежней. Можно сказать, что я отдавала свою прошлую привычную жизнь, так же, как леший отдал свою, защищая грушу.

– Не делай этого! – неожиданно взмолился Велемудр, кажется, догадавшись обо всём, и на его лице отразился страх. – Без камня ты не сможешь вернуться! Думается мне, что Яга на этот случай его припасла, когда свой поход в твой мир готовила. Не игрушка это, а твой шанс!

– Я… я уже всё решила! – немного неуверенно сказала я.

– Да нет же! – возразил Велемудр. – Пойми, тебе не нужно меня спасать! Ради чего мне жить, если я более никогда не увижу Ягу?! Нет мне жизни здесь без лады моей! Ты только зря право на желание истратишь: исцелить насильно нельзя!

Его слова пробрали меня до мурашек, и, наверное, под впечатлением от этого признания мне в голову пришла по-бабояговски дерзкая и глобальная идея. Я подошла к Рагне Стиггу и прошептала ему на ухо:

– Что нужно делать калику, чтобы перемеситься из тела в тело?

– Ты хочешь....– Рагне Стигг замолчал, ошарашенно взглянув на меня. Он всегда понимал меня с полуслова.

– На тела, которые будут участвовать в процессе перемещения, или на предметы, с которыми будет в контакте тело, наносятся метки перехода, а затем проводится ритуал… – начал он.

Так вот почему узор на секире совпадал с татуировкой на шее парня из метро: это метка!

– Но ритуал сейчас провести невозможно, – заметил Рагне Стигг. – Миры идут в противофазе, связи нет.

– Будет! – тихо сказала я, взвесив на руке бел-горюч камень Алатырь, который уже начал испускать белое свечение.

– Обожди! – закаркала Воронесса. – Ты на что решилась-то, лебедь белай?! Такого никто никогда не делывал!

– Значит, мы будем первыми! – сказала я.

Леший не возражал. Его взгляд уже медленно заволакивала пелена смерти. Кощей, наверное, уже ждал его на просторах Нави, дабы развлекаться философскими беседами о смысле жизни и смерти, любви и выгоде. Рагне Стигг, опустившись на колени, нанёс уже известный мне замысловатый символ на уцелевший участок коры на теле Велемудра и прошептал какие-то слова, а я представила, как леший просыпается в новом теле, а над ним, склоняется Баба Яга, застрявшая в моём теле. Я всей душой хотела, чтобы они были счастливы, и это желание заслонило все другие идеи, превращаясь в ярчайшую белую вспышку, охватившую всё вокруг и заставив всех участников этой сцены зажмуриться.

Когда свечение прекратилось и все открыли глаза, на месте, где лежал леший, цвели незабудки, а бел-горюч камень Алатырь исчез, оставив на моей руке алый след в форме сердца. Желание исполнилось! Хотелось, конечно, посмотреть на встречу этих двух влюблённых сердец в новом мире, но у меня и в старом был забот полон рот. Пока во мне теплилась надежда на возвращение, я не воспринимала всерьёз всё, что творилось здесь, а теперь, когда пути назад не было, реальность легла мне на плечи тяжёлым грузом.

– Вот так чудо! – щурясь, вымолвил Дубыня, кажется, всё ещё не вполне осознавая, что произошло.

– Что ж теперь будет-то? – спросила заплаканная Горислава, на которую всё случившееся тоже произвело неизгладимое впечатление.

– Свадьба будет! – сказал Бардадым, потряхивая чёрной кудлатой шевелюрой. – И не одна!

– Ох, я же Кощея