Егор Красный - Десант времени

Народ кругом засмеялся, а одна курносая девица с круглым лицом вдруг закричала и стала бить солдата.

— Ах, ты антихрист да что же ты меня обнимаешь, я ж барышня, а не солдатка…

— Так, я же с шоколадкой, — смутился высокий усатый солдат, видно из латышей.

— Вот ругают солдаток: зачем дают всем не попадя? А как тут? Солдату дашь — он хоть шмоток хлеба казенного припрет, — пропищала маленькая и видно еще юная девица с накрашенными свеклой щеками.

— Хлеба нет, а? Дожили, братцы! — заорал матрос в бушлате на голое тело. — А сколько можно не жрамши, у меня только маузер пролетарский, а буржуи пухнут…

— Товарищ, комиссар, а призывать будут, я вон за тридцать верст приехал. Тятьку белые застрелили, а мамка сказала: «Иди, Гаврюха, теперча в милицию, только там можно еды экспроприировать!».

Кругом засмеялись, а один бородатый мужик с картузом на голове и прямой осанкой перекрестился и быстро пошел прочь с площади.

Застучали дробью копыта по мостовой. К площади подскакал гонец на светлом гнедом коне в красноармейской форме и завернутой буденовке на голове.

— Товарищ, комиссар, там Стрелецкую мануфактуру грабят!

— Как это грабят?

— А вот так, народ через забор перемахнул, а латыши разбежались.

— Товарищи, а мы как же, побегли к Стрелецким мануфактурам, — вон через овраги здесь напрямую близко, — заорала девка в красном платке, что требовала сатина.

И народ, словно по команде колыхнулся и первые самые резвые мужики и бабы, бросив тыквенную шелуху от семечек, ринулись в сторону стрелецких мануфактур. «Раз, грабят — значит, что то там есть», — подбодрил их чернявый мужик, не оглядываясь больше на комиссара.

— Держи их, товарищи! Утякут, сволочи с добром!

Кругом слышалась брань, крики и топот сапог. Народ бежал грабить недограбленное, что стало привычным образом жизни и существования в эти лихие революционные годы.

— Поехали атаку мародеров отбивать, — устало сказал Зурич и потуже натянул кожаную кепку, отстегивая с пояса маузер. Автомобиль несколько раз чихнул и, сотрясая воздух хлопками и копотью, поехал по разбитой снарядами мостовой и горелым доскам, оставшимися от магазинных погромов.

4

Вечером того же дня группа комиссаров и военных во главе с Зурич собралась в провинциальном театре. На сцене, за длинным покрытым газетами столом, сидели красноармейские начальники в военной и полувоенной форме, работники милиции и ВЧК, а так же люди в судейских, учительских, инженерских тужурках, в пиджаках и сюртуках, объединенные пожалуй одним сходством — красными повязками на рукавах и с красными ленточками на головных уборах. Комиссар Зурич немного смутился от такого скопления красной публики и, откашлявшись, взглянул на газеты Царской России. Что‑то увидев, он выбрал одну из них.

— Товарищи командиры, комиссары, работники милиции и ВЧК, работники народных Управ и Ревкомов! Вы видите, город наводнен контрреволюцией, белыми элементами, а мы еще с вами сидим за столом, где лежат портреты… Кого? — он потряс оторванной страницей газеты над головой. — Вы видите, кто тут изображен Николай II, английский король Георг V и король Бельгии Альберт I!

— Нам нужна своя газета, непременно, — воскликнул богобоязненного вида старичок с клиновидной бородкой. — Мы должны разъяснять людям смысл революции, ее ценности…

— Эх, какие там ценности, народу хлеб нужен, люди с голоду пухнут, а вы газета, — сокрушался Продкомиссар, который принял пустые и разграбленные белыми продуктовые склады города. — На складах 12 мешков овса для лошадей осталось, так мы по горсти выдаем солдатам и милиции, да кусок хлеба через день.

— А мы в ресторан «Красная слобода» карточки выпишем, пусть там подкормят солдат, Эх–ма! Свобо–ода нынче! — сдвинул на лоб балтийскую бескозырку матрос Балкин, который возглавлял оперативную группу ВЧК. — А пусть отважатся не принять, враз в расход пустим!

Матрос Балкин грозно нахмурил брови и потряс наганом в воздухе.

— Стерлядки имперской и молочной поросятины захотелось? Вы тут‑то не куролесьте, не на палубе, вокруг товарищи! — ударил по столу комиссар Зурич. — Долго ль думали, комиссар, что б на разбой товарищей подталкивать.

Балкин вскочил и рванул бушлат на груди, заорав: — Да ты знаешь, душа твоя интендантская, что я с матросами «Амура» Зимний дворец штурмовал! А по нам юнкера из орудий…

— Успокойтесь Балкин, я там то же был на броневике «Олег». Не помните такой? Хм…, — хмыкнул Зурич и оглядел присутствующих за столом и как ни в чем не бывало продолжил: — Вся Красная Армия двинулась на юг за армией Деникина, у нас товарищи от силы два полка наберется, сабель 700 и бронепоезд «Грозный». Белых и враждебной контрреволюции вокруг Орла несколько тысяч, поэтому мы не можем оставить город и дать открытый бой.

— Надо заманить их в капкан и дать им решительный бой, — воскликнул военный комиссар Звонарев с буденовскими усами и стриженный наголо. — Мы их положим кинжальным огнем из пулеметов. Рабочие на Литейном изготовили около сотни гранат, товарищи. Да еще три сотни винтовок у нас, можем призвать добровольцев.

— Такую операцию, наше ВЧК продумывает, что бы в раз белых заманить и все! — махнул ребром ладони комиссар Зурич. — Но сейчас должен вам сообщить о телеграмме из Управделами Совнаркома.

Комиссар тяжело вздохнул, понимая, что невыполнение приказа Совнаркома повлечет разбирательства Особого Отдела ВЧК, а возможно и аресты. Он взглянул на Балкина и жестко спросил:

— Что у нас по делу о разграбленном под Ельцом эшелоне с золотом и бриллиантами на сумму более 5 миллионов рублей?

— Ищем, товарищ комиссар. Есть несколько сообщений, что все драгоценности находятся у атамана Раковского. Он где‑то на Орловщине, на болотах в Хотынецком районе прячется, там он с корниловцами и прочими белыми гадами. Несколько раз мы туда конные отряды посылали, но белая контра из‑за болот пулеметным огнем несколько десятков красноармейцев положили. Вон спросите у Военкома Звонарева.

— Смотрите, Балкин, а то не ровен час товарищи из столичного ВЧК нагрянут, как раз тут в уезде Черную гвардию ищут… Неровен час, вспомнят вам вашу стерлядку!

Балкин не мог не знать, что большая часть матросов вошла в анархическо–экстремисское движение «Черная гвардия». В апреле 1918 года в ряде городов Поволжья вспыхивали мятежи, и анархисты оказывали вооруженное сопротивление большевикам. Часть из них бежала на Украину к Махно, а часть была арестована и канула в небытие после отправки в ВЧК.

— Да, вы что товарищ комиссар, да я за товарища Ленина! — пытался сказать Балкин, но слова застревали в горле и страх как‑то враз охватил только что рьяного матроса. — Извините, товарищи, погорячился… Мы должны проявлять пролетарское сознание и верить в наше правое дело по свержению мирового империализма и организации диктатуры пролетариата!