Путешествие на ночь глядя - Ринат Рифович Валиуллин

вас все равно нет таких денег.

– Откуда вы знаете?

– От себя, я знаю, что не продаюсь.

Зорану понравилась Настя так сильно, что он даже забыл о Нежинском. Ему вдруг захотелось, чтобы их связывало что-то другое, нежели его смерть. Как странно, что их познакомила чужая смерть. Кто-то умер, а они из-за этого сошлись. Все равно что познакомиться на кладбище. Как романтично.

– Что же вы замолчали?

– Дурацкие мысли.

– Какие? Обожаю дурацкие мысли.

– Такое впечатление, что мы познакомились у могилы поэта.

– Ну да, вы искали пулю, а я принесла цветы. Как много общего.

Зоран вдруг понял, что девушка его раскусила.

– Если вам нужен Нежинский, то я расскажу, и про любовь всей его жизни – Эллу, тоже могу рассказать кое-что.

– После. Хотите угадаю, о чем вы подумали сейчас?

– О чем?

– Опять проходимец, подумали вы, – сказал Зоран, улыбнувшись.

– И что же вы ответили?

– Вы мне понравились с первой минуты.

– А со второй?

– А со второй я понял, что это не случайно.

– Да, вы не похожи на проходимца, вы так много знаете про мамонтов, – рассмеялась Настя.

– Вы считаете, что они тоже выжили?

– Не знаю, по крайней мере, записки они не оставили.

– Ох уж эта таинственная записка, которую все ищут. Значит, она все-таки была?

– Да, она у меня, – неожиданно для себя призналась Настя. Это была та самая правда, которой давно хотелось поделиться. Нет надежнее человека для тайны, чем случайный попутчик.

– Не может быть!

– Может. Очень даже может. Ведь Нежинский так и не оставил мне автографа. Я взяла его сама.

– Вот как?

– Ну и кто вам теперь интереснее, я или записка?

– Конечно, вы, – заулыбался Зоран.

– Чему вы так обрадовались?

– Что бы там ни было написано, вы невиновны.

– А вы сомневались?

– Нет, сомневались другие из другого завтра. Завтра я им устрою.

– Вы верите, что завтра можно начать с чистого листа? Завтра даже не понедельник.

– Понедельник хорош только тем, что можно начать с чистого листа, но знаете, сколько уже таких смятых у меня в корзине!

Кафе

– А вы скала.

– Я просто знаю себе цену, – поправила волосы Настя. В зале кафе, где было много народу, начали выскакивать таблички, которые поднимали мужчины, называя свои цены на лот. Шел аукцион. Стильная женщина руководила торгами, в ней читалась Элла, она указала рукой на Зорана: «Скала продана Зорану из Суботицы», – ударила она по столу молотком. От грохота он очнулся, это был пустой поднос, который уронил официант. Мужчина за соседним столом, который стоял с бокалом, поднимая тост, радостно улыбнулся, и эта улыбка вернула Зорана в себя. Он начал понимать, где именно Элла его нагрела.

– Ээй! – пыталась вывести из задумчивости Зорана Настя. – О чем вы думаете?

– Зачем же вы оставили мне телефон?

– Мне давно никто не звонил.

– Как легко вы меня обесценили!

– Инфляция.

– С вами сложно и интересно одновременно.

– На это я точно не клюну, – усмехнулась Настя.

– Жаль.

– Чего жаль? – посмотрела на Зорана Настя, тот действительно был хорош. Хоть прямо выходи замуж не раздумывая, но Настя была не из таких, ей нравилось пожить с мыслью до самого ее конца. А потом найти другую, такую же интересную. Ей важен был процесс.

– Жаль, что я не могу вас поцеловать.

– Почему не можете?

– Это не в моих правилах!

– А что за правила?

– Тронул – женись.

– Вы меня прямо растрогали – улыбнулась Настя. – Знали бы вы, как давно меня никто не трогал.

– У нас очень мало времени, и на второе меня не хватит.

«Знали бы вы. Мне еще стольких придется поцеловать», – подумал про себя Зоран.

– Вам пора?

– Да.

– Вы даже не хотите узнать, что было в записке?

– Нет, – прижал к себе Настю Зоран и поцеловал ее в жаркие губы, которые так давно никого не целовали. Их желания готовы были пойти по влажным коридорам внутренних миров к россыпям удовольствий, но это было бы против его правил. Он представил, что потом подумает о нем Марго.

«В первом же деле он сошелся с горничной, да так крепко, что влюбился. И все это только ради того, чтобы узнать, что она была фанаткой Нежинского. Она так хотела его автограф, что оставила записку себе.

– Вы нам не подходите, и еще один совет, лично от меня: смените этот малиновый пиджак, он вас делает слишком заметным, – скажет мне Марго. И что я ей отвечу?

– Хорошо, а ты пообещай, что влюбишься в себя. Мне кажется, это то, чего тебе не хватает.

– Легко сказать. Для этого надо сначала себе понравиться. Здесь начинаются все сложности.

– Знаешь, что я подумал, когда тебя увидел?

– Что?

– Эта девочка очень искренняя. Вчера она готова была на все. Но все никто так и не предложил.

– Вы учитесь на мне составлять психологические портреты?

– Может, во мне умер художник.

– Да, от вас слишком сильно пахнет красками. В нашей профессии нельзя быть слишком сентиментальным.

Глаза ее были так красноречивы, что могли зажечься и зацеловать, а могли и послать дальше, чем куда глаза глядят.

Она шла по жизни уверенно и легко, но иногда совершала ошибки, падала, снова поднималась и продолжала идти к себе, к своему успеху. Она еще не знала, что подиум из сахара может растаять при первой грозе.

– Так вы счастливы?

– Вполне. А вы как думали?

– Кому-то не хватает денег, кому-то внимания, не хватает становится устойчивой формой нашего существования. Между тем счастливы те, кто довольствуется тем, что есть, а всё остальное принимает как возможность, чтобы быть счастливым. А ведь для счастья не так много нужно: просто поменять слово «необходимость» на слово «возможность». Получится – хорошо, не получится – ничего страшного: ведь у вас и так все есть.

– Это все?

– Все. Ну, я пошел?

– Идите и работайте, Зоран.

* * *

– Что это было? – поправил бабочку метрдотель, сидя на ресепшене. – Никак задремал. – В приглушенной темноте холла все та же женщина за столиком и пронзительная тишина. – Какая суета вокруг, и все ждут чуда. Да, после тридцати без чуда никуда. – Мефисто поправил свой малиновый пиджак, взял веточку лаванды из вазы на стойке и глубоко вдохнул. – Нарушил инструкцию, – снова вернулся он в свой сон, но в другое место.

Элла на допросе у Зорана

– Опять по этому делу? Так ведь допрашивали уже, дело закрыто, – удивилась приятная ухоженная женщина, которая была уже немолода, но все еще привлекательна. Одетая в брючный костюм цвета бургунди,