Полукровка из Дома Ужаса - Майк Омер

я всегда использовала страх одним и тем же способом: вбирала в себя, умножала и швыряла обратно. Применяла его как примитивное разрушительное оружие. Но теперь, когда в моих венах текла сила Первой, я точно знала, как распознавать разные оттенки страха и управлять ими.

Я призвала страх Тейрнона, и он явился, гудя в воздухе тугими оловянными завитками. Его тревоги вибрировали в воздухе громкой погребальной песнью. Я настроилась на мелодию его страха и услышала звонкое беспокойство за маленькую дочку, которая болела, когда он уходил на войну. Она по-прежнему болеет и может не выздороветь. А еще сильнее этого страха был пронзительный ужас перед заразой. Вдруг Неблагие заразят его своими звериными телами даже на расстоянии?

Громким ритмичным стаккато звучала боязнь огня. В детстве он обжег руку, и страх перед огнем остался до сих пор. А под всем этим тяжело и торжественно вибрировал страх смерти, и его ноты исходили из таких глубин, что даже сам Тейрнон не подозревал об их существовании.

Можно было потеряться в этой симфонии страхов, наполнявшей мою душу гармонией. Но у меня имелась цель.

Я настроилась на высокий, пронзительный, почти неслышный звук. Генерал боялся того дня, когда прибудет принц. Тот ожидал, что Тейрнон уже захватил крепость, и сочтет его трусом. Я потянула за этот завиток страха, усиливая до дикого крещендо, пока оно не разнеслось над полями всепоглощающей тревогой, которая будет преследовать генерала каждую минуту.

Затем я переключилась на страх, связанный с крепостью Сингето и ее обороной. Потом – на завитки, связанные со смертью. Я могла усилить эти страхи, убедить их хозяина, что он проиграет битву, заставить его обмочиться от ужаса перед горящим маслом, но не могла лишить его знания того, что подкрепление уже в пути. Генерал просто ждет прибытия дополнительных сил Благих, и атаку возглавит кто-то другой. А нам нужно, чтобы они атаковали сейчас, пока не готовы.

Поэтому я подавила эти страхи, заглушила боязнь высоких стен, кипящего масла на парапете, камней и стрел, которые дождем посыплются на войско. Потом принялась за глубинный страх смерти и глушила до тех пор, пока Тейрнон не забыл и про масло, и про боль, и про то, что мы можем его убить.

Наши люди ослабли от голода: он видел это по заморенным клячам и изможденным лицам. Преимущество на стороне Благих.

Я – Повелительница Ужаса. Но оборотная сторона страха – это храбрость, и ею я тоже могу управлять. А грань между храбростью и глупостью подчас размытая и неявная.

Когда я закончила, время опять пошло своим чередом.

– …Не о чем говорить, – произнес Тейрнон. Его насмешка сменилась отвращением. – Возвращайтесь в свою маленькую крепость, больные животные. Мы больше не встретимся.

Неблагие все как один развернули лошадей и ускакали прочь в облаке пыли.

Я глубоко вздохнула:

– Они вот-вот нападут. Нужно сообщить генералу.

Солнце опустилось ниже за горизонт, отбрасывая длинные тени на поле боя и заливая Роана золотистым светом.

– Уверена? – спросил он.

– Несомненно. – Мое тело сковала усталость. – Думаю, нам нужно немного поспать, пока они соберут силы и начнут атаку. Тейрнон не захочет ждать.

Глава 34

Слуга-Неблагой проводил нас с Роаном в комнату в башне. Лунный свет струился сквозь узкое окно на кровать с балдахином. На каменных сводах танцевали свечные блики.

Голова кружилась от пряного сидра. Я стянула свитер. Купаясь в теплом свете свечей, Роан уже сидел на краю кровати и делал вид, что не смотрит, как я раздеваюсь.

Во мне боролись нервозность и усталость, но кровать манила, словно песнь сирены. Через несколько секунд я уже лежала под одеялом, готовясь почувствовать рядом тело Роана. Но не успел он задуть свечи, как сон завладел мной.

Мне снился Роан, с которым мы плавали в кристально чистой реке, когда меня разбудил рев боевых рогов. Проснувшись, я обнаружила, что в комнате еще темно, а сильные руки Роана обнимают меня.

– Что это? – пробормотала я.

– Благие. – В одно мгновение Роан вскочил с кровати и натянул футболку. – Они атакуют.

Я ощутила всплеск адреналина.

– Могли бы подождать до рассвета, – проворчала я, поднимая с пола свои кожаные брюки.

– Идем. – Роан уже умудрился облачиться в кожаные доспехи и пристегивал меч. – Ты нужна на стене. – Он выскользнул в темный крепостной коридор.

С колотящимся сердцем я натянула блузку, нацепила зеркальные браслеты. Действительно ли мы приняли вчера верное решение? Или все же следовало отступить?

Я отогнала тревоги прочь, пристегнула к ремню два кинжала и, собравшись с духом, пошла к двери.

По освещенным факелами коридорам бегали Неблагие в полном вооружении, что-то крича друг другу: их ужас смешивался с облегчением. Страх перед атакой парализовывал, но теперь беспокойство из-за неопределенности сменилось адреналином битвы. Пока я шла по коридору, мне почтительно уступали дорогу и замолкали. Похоже, я пользуюсь здесь авторитетом.

Я поднялась по темной винтовой лестнице на залитый лунным светом парапет высоко над полем боя. Едва я вышла на стену, как ветер продул меня насквозь. Дрожа, я обхватила себя руками и встала рядом с Роаном и Борво возле одной из башен.

– Вы оказались правы, – удивленно произнес Борво. Серебристый свет отражался от его кольчуги. – Они атакуют.

Благие маршировали в темноте пока вне досягаемости выстрелов; тысячи факелов мерцали в ночи, войско двигалось как монолит.

Наши солдаты сновали вокруг, катили огромные бочки, разводили огонь под металлическими котлами. Вонь горящего масла ударила в ноздри. По обе стороны от нас лучники готовили стрелы, чтобы их было легко достать.

Кто-то похлопал меня по плечу. Я обернулась и увидела высокого сутулого мужчину с густыми черными бровями и крючковатым носом.

– Повелительница? Меня назначили вашим щитом.

Я нахмурилась:

– Моим – кем?

Борво откашлялся:

– Вы нужны нам, чтобы выиграть битву, Повелительница. Гэлвин проследит, чтобы вас не убил меткий выстрел или искусный мечник.

– Логично.

С нарастающим волнением я смотрела на приближающуюся орду Благих, маршировавших медленно и неумолимо. Вокруг бушевал мой собственный страх – страх за наших воинов, страх поражения, страх за свою жизнь и прежде всего ужас, что кто-нибудь навредит Роану. Если позволить всем этим эмоциям взять верх во время битвы, я вообще ничего не смогу сделать. Мне больше не нужно успокаивать себя с помощью дыхательных техник. Я ухватила свои завитки страха и приглушила ровно настолько, чтобы снова ясно мыслить.

Благие маршировали под бой военных барабанов, и я была уверена, что даже отсюда чувствую дрожь земли.

Стук моего сердца слился с безостановочным барабанным грохотом, повсюду гудел и