Юсупов. Тьма Внутри - Гоблин MeXXanik

Девочка исчезла, как будто её и не было. И я тяжело вздохнул:

— Сейчас меня больше заботит другое.

Он чуть склонил голову, внимательно, молча ожидая продолжения.

— Люди, — произнёс я, — которые караулят меня в чужих воспоминаниях. Например, вы.

Слова прозвучали тише, чем хотелось.

Мужчина рассмеялся. Спокойно, без издёвки, скорее как человек, который услышал знакомую тревогу и понял, о чём речь.

— А, вот оно что. Кроме материального мира есть еще его отражение. Астральный слой. Там остаются все отпечатки материального мира: воспоминания, эмоции, страхи, просьбы, всё недосказанное. А еще там обитают существа. Не люди, но и не призраки. Они рождены в астрале и питаются людскими эмоциями.

Он говорил терпеливо, как наставник.

— Но сами по себе эти сущности не могут попасть в материальный мир, — продолжил он. — Им нужен носитель. А когда находят такого и подселяются, то начинают понемногу вытеснять астрального двойника.

Я медленно кивнул. Всё больше пазлов сходилось в одну картину.

— А то существо… в фиолетовой рясе… — начал я, но он кивнул, не дожидаясь вопроса.

— Один из таких. Ему нужно наслаждение. Особенное. Извращенное. На грани боли.

Мужчина на миг замолчал, а потом добавил:

— Если он наберёт достаточно силы, чтобы вызывать сны, которые будут кормить его напрямую… тогда миру придётся очень тяжело.

— Выходит, существо подселилось в главу секты «Чистое Слово»… — сказал я, больше для проверки своей догадки, чем ради ответа.

— И теперь устроило себе пиршество, — спокойно подтвердил он. — Чем больше извращений происходит внутри секты — тем сильнее оно становится. Это для него источник питания. Простой и почти бесконтрольный.

Я вспомнил рассказ Земсковой. И история Бориса про особые заведения. Немного наклонился вперёд, опираясь локтями о колени. Картина, которую я раньше только смутно чувствовал, начала складываться в нечто более определённое.

— Если хотите, я как-нибудь расскажу тебе про этих существ больше, — произнес собеседник и неторопливо поднялся с кресла. Движение у него было такое, будто разговор подошёл к естественному завершению. — А сейчас всё. Вам пора отдыхать, Василий Михайлович.

— Что — всё? — спросил я, не сразу поняв, что он имеет в виду.

Мужчина взглянул в потолок. Не то в задумчивости, не то чтобы дать себе пару секунд. Но в этом жесте было что-то… ускользающее. Как будто лёгкое разочарование.

— Ну смотрите, — начал он, загибая пальцы. — Я дал вам подсказку, как остаться в живых на дуэли. Рассказал немного про астральных демонов. Намекнул, с чем вы имеете дело. На сегодня Василий Михайлович, этого достаточно.

Я хотел было что-то возразить, может, задать вопрос — но не успел.

Он спокойно повёл рукой в воздухе, будто смахнул пыль, и пространство передо мной задрожало. Всё вокруг начало медленно и мягко меняться. И через мгновение я провалился в темноту.

Глава 23

Новый день

Проснулся я солнечных лучей, которые пробивались сквозь неплотно сомкнутые шторы. Открыл глаза, прислушался к внутренним ощущениям. Остаток ночи я спал без сновидений. Но проснулся на удивление свежим и бодрым, как будто не провел половину ночи в лекарне, пережигая силу на пределе возможностей. Только голова оставалась чуть тяжёлой, с ватным налётом, будто граница между сном и явью стёрлась не до конца. На всякий случай я потер ладони и активировал плетение анатома. Но и способность сказала, что я в норме. Поэтому я лениво потянулся, встал с кровати. Накинул на плечи висевшую на спинке стула рубаху и направился в ванную, где холодная вода окончательно привела меня в чувство.

Наскоро вытерся, вышел в комнату, где оделся для поездки в лекарню. Взглянул на себя в зеркало, поправил манжеты, одернул пиджак и вышел из комнаты.

В гостиной пахло вишней и зверобоем. А за столом меня уже ждал дядя, который по обыкновению сидел в своем кресле. Телевизор был включен, и на экране мелькали кадры какой-то передачи. Но Петр с интересом читал газету, время от времени удивленно хмыкая и качая головой.

Компанию дяде составила Виктория, которая пила чай и время от времени поглядывала в окно. А на столе уже стоял исходящий паром чайник и тарелка с булочками. Рядом расположилась масленка и вазочка с вареньем.

— Доброе утро, — поприветствовал их я, спускаясь с лестницы.

— Доброе, Василий Михайлович, — ответила Муромцева.

Дядя только кивнул, даже не поднимая головы от своей газеты. Его пальцы привычно загибали уголки страниц, словно каждая строчка уже была прочитана раньше, но требовала повторения — как утренний ритуал.

Я подошёл ближе, хотел спросить, что пишут в свежей прессе, но не успел. Пётр на миг взглянул на меня поверх очков и едва заметно покачал головой. Мол, не стоит. Я кивнул, не настаивая на ответе.

Сел за стол, на своё обычное место. Налил чай в пустую чашку, обхватил ее руками.

— Что там показывают с утра? — спросил я, повернув голову к Муромцевой.

Она сидела чуть поодаль, со спины освещённая мягким светом, падающим из окна. Вид у неё был напряжённый. Она старалась выглядеть спокойно, почти безразлично, с привычной ей сдержанной сосредоточенностью. Но я знал, какая она после нормального сна. Сегодня Муромцева казалась утомленной.

— Какое-то шоу, — ответила она, не глядя на меня, словно всё её внимание поглощал экран.

Пальцы её медленно перебирали край салфетки, взгляд был сосредоточен на телевизоре, но чуть расфокусирован. Я видел, как под воротом рубашки на уровне шеи, пульсирует тонкая вена. В таких деталях всегда пряталась правда.

Я взял с тарелки булочку, разрезал ее. Она была теплой, покрытой глазурью, с румяной корочкой и ароматным мякишем внутри. И принялся намазывать маслом.

— А про что это шоу? — спросил я.

— Так в двух словах и не расскажешь, — протянула Виктория и кивнула в сторону телевизора.

Я повернул голову. На экране была залитая багровым светом студия. Свет намеренно кричащий, почти театральный, как в дешёвом спектакле. Интерьер будто собрали наспех: круглые диванчики, расставленные неровно, кресла чуть покосившиеся, между ними было оставлено непривычно большое расстояние, словно специально оставленное для того, чтобы кто-то мог встать и пройтись. Или наброситься.

В центре сидел ведущий. Это был молодой парень, с красной рубашкой расстёгнутой почти до середины груди и держа в руке микрофон. Он выглядел так, будто всё происходящее вокруг его только развлекало.

Гости, сидящие в креслах,