Последнее дело инквизитора. Полюбить Тьму - Константин Фрес

и некроманты, моя семья больше, чем ты и мальчики.

— Вот так матери и не замечают, что сыновья становятся инквизиторами…

— А мужья не замечают, что жены делаются могущественными черными ведьмами, — огрызнулась Софи. — Я всегда была у тебя на виду, Тристан! Ты заподозрил во мне, в матери и домохозяйке, Черную Герцогиню? Нет!

— Ты сказала, что наложила на меня заклятье.

— Ночью, Тристан. После того, как ты пришел ко мне от суккуба. Это дело пяти минут. До этого я обходилась без заклятий. И старалась не трогать тебя лишний раз.

Тристан лишь покачал головой.

— Софи! — горько произнес он. — Ты… ты не верила мне, человеку, с которым жила столько лет, но поверила какому-то старому, прогнившему проходимцу! Убийце! Неужто я был настолько далеким и отвратительным? Омерзительнее этого сумасшедшего урода, что развлекал тебя казнями? Неужто ты не полагалась на меня ни на миг?!

Софи промолчала; она выглядела такой потерянной, подавленной и пристыженной, что Тристан не стал ее отчитывать дальше.

— Ох, Тристан!.. Я так глубоко погрязла в этом! Ты бы знал, как глубоко!.. Ты бы знал, сколько мерзостей я насмотрелась, а уж сколько предотвратила!.. Ко мне шли люди, оборотни, чтобы я защитила и помогла им, и это давало мне иллюзию нужности и важности. Я даже ненадолго забыла о нашей с тобой размолвке. Я тоже попыталась жить сама, без тебя, но… Это трудно, это невозможно трудно! Трехногий коротышка уверял меня, что любимым женщинам не изменяют с дешевыми потаскухами, — пробормотала Софи чуть слышно.

— Ну, ему-то откуда знать, — проворчал Тристан, — как ведут себя мужчины, к которым благосклонны женщины.

— Что?!

— Ничего. Я в общем. Но откуда он знал о твоих видениях, Софи? Тебе не кажется, что о них знают слишком много людей?

Софи тяжко вздохнула.

— Но среди темных магов много провидцев, Тристан, — пристыженно пробормотала она.

— То есть, — игнорируя ее оправдания, сказал он, — ты рассказала ему? Ты разболтала о том, что видела? О моей предполагаемой измене?

Софи опустила взгляд. На щеках ее пунцовыми пятнами рдел румянец.

— Да! — горько выдохнула она. — Но он был так заботлив и участлив! Он сказал, что видит, как я мучаюсь. Несмотря на его уродство, несмотря на его жестокость, он был со мной тактичен и внимателен! И мои страдания были ему не безразличны. Я поверила ему, Тристан! Мне нужен был кто-то, кому можно было верить!

— Надо было верить мне, — сурово сказал Тристан. — Я не удивлюсь, Софи, если этот пройдоха сам и наслал на тебя все эти мучения, чтоб половчее залезть тебе под юбку.

Он яростно долбанул кулаком по стене.

Ревность, которой он испил сегодня, и вкус которой до этого дня был ему незнаком, теперь выпивала все его силы, иссушала и приводила в исступление. Хотелось бежать и убивать, а еще хотелось поймать этого мерзкого циркового уродца и пообрывать ему лишние конечности, и ноги, и те, что он пытался пристроить у Софи под юбкой!

— Нет, каково! Уродливый ты глист! Аферист!

На ресницах Софи блеснули слезы, и Алекс, выслушавший рассказ матери молча, покрутил головой.

— Сердца у вас нет, господин отец! В такой миг читать нравоучения!..

— И в самом деле, — голос Тристана дрогнул, он шагнул к Софи и обнял ее, прижал к своей груди. — Прости меня. Прости, что тебе было так плохо, а меня не было рядом.

* * *

Глава 8. 2

Было темно, очень темно, словно наступила ночь.

Старый город, темный, зловонный и темный, громоздился до небес на тонких ногах-опорах. Его окутывал пар и дымный смрад, рвущийся из труб, пыхтели паровозы, тащащие множество вагонов, грохотало отовсюду. Воздух был полон тонкой взвеси воды, которая мелкими, блестящими, как уголь, каплями осаждалась на одежде, делая ту тяжелой и неприятной.

Город за долгие годы существования вырос, изменился, израненный странный техническим прогрессом, и обрел неприятный хриплый голос. Он кашлял и шипел, словно курильщик, неприветливо рассматривал путешественников множеством окон, горящих и темных, мутных и заколоченных. Словно многоглазое чудовище.

— Колосс на глиняных ногах, — усмехнулся Тристан, разглядывая странные конструкции, почти ажурные, составленные из металлических опор, из арматуры и из паутины, сотканной их металлических лестниц, на которых, словно на нависших над сценой театральных ложах, мостились домишки.

Старые, темные и прогнившие, словно им так же много лет, как самому городу. Холодные и тихие, словно в них никогда не теплилась жизнь. Хотя, конечно, эти паучьи домики сравнительно новые. И, разумеется, в них кто-то жил.

— При мне город был ниже, тяжелее и основательнее, — произнес Тристан. — Каменный и крепкий. Теперь же…

— Эта хрупкость кажущаяся, — угодливо подсказал Густав грубым, лающим голосом, похожим на волчий брех. — Довольно крепкие конструкции. Это доказали инженеры, построившие башню. Эту, как ее… металлическая, высокая, ух!

Шерсть его слиплась, он походил на промокшую под дождем огромную собаку с суровой мордой и настороженно поднятыми ушами.

Тристан усмехнулся, неприятно и жестоко.

— Ничего, — произнес он. — Мы уж слегка расшатаем эту крепкую конструкцию и вдохнем огня в ее потухшее нутро! Алекс, — Тристан обернулся к сыну, — тебе бы укрыться. Твоя белизна слишком привлекает к себе внимание в этом царстве темноты. Следуй за нами тайно.

— Хорошо, — кратко ответил Алекс. Он не стал спорить и не стал ничего уточнять, а просто развернул крылья и белой быстрой вспышкой устремился в небо.

— А мы пойдем к Инквизиторию, — так же неприятно и даже зло продолжил Тристан, вглядываясь во враждебную темноту старого города алыми горящим глазами. — Видит небо, я и не помышлял вернуться туда когда-либо. Хотел забыть это место. Но…

— Ты служил там, Тристан, — тихо напомнила Софи. — Там принял сан, там посвятил себя магии. Ты думал, она отпустит тебя так просто? Посмотри — тьма завоевала все вокруг того места, что когда-то было священным. Магия не прощает, когда ее интересы не защищает тот, кто обещал.

Тристан молча кивнул.

— Да, — глухо ответил он. — Ну, идем.

— Может, прокатимся на поезде? — с энтузиазмом предложил Густав, поклонник прогресса. — Это будет быстрее, чем пешком.

— Не думаю, — уклончиво произнёс Тристан. Кажется, он все же скучал по оставленному когда-то родному месту, и хотел прогуляться по старым улицам. — Я не уверен, что поезд привезет нас в нужное место. Кто знает, как у него расположены станции. А нам прежде, чем попасть в Инквизиторий, нам неплохо было бы раздобыть ключ от него.

— Ключ? — удивилась Софи.

— Разумеется. Как и любое здание, он запирается на ключ.

— Но его же разграбили и осквернили…

— …и позже, много позже, я его закрыл, чтобы больше никто