Сказания о мононоке - Анастасия Гор

– А этот прохиндей теперь правда твой учитель? – Нана вдруг мотнула головой на Странника, и Кёко промычала смущённо, пытаясь вспомнить, когда она или Странник успели упомянуть о том:

– Да, вроде того…

– Соболезную.

– Спасибо, – ответила Кёко, не успев подумать, на что Странник бросил на неё поверх своей миски с супом неоднозначный взгляд. – Гхм. Значит, в свободное время ты прядёшь и танцуешь одори? – попыталась сменить тему Кёко.

– Нет. Я пряду, когда танцую. С помощью танца ведь многое делать можно, – объяснила она, и Кёко бережно натянула между пальцев одну из тугих толстых нитей, серебрящихся прямо между ними и чайными чашками. Свет от пламени словно путался в них, и вместе с нитями узлами завязывались причудливые и непропорциональные тени. – Танец – это всего лишь инструмент, не так ли? Проводник желания.

– Ох, да, да, точно, – закивала Кёко рассеянно. – Кстати об инструментах и желаниях… У нас тут есть меч, который нужно…

– Что случилось с твоей ногой, Нана? – встрял неожиданно Странник, и Кёко покосилась на него озадаченно.

«Возможно, – решила она, – он просто не хочет нарушать гостевой этикет. Так сразу переходить к столь сложным просьбам и вправду невежливо».

По крайней мере, это правило было важно соблюдать ей, незнакомке. Впрочем, была ли Кёко для Наны такой уж незнакомой?.. Хотя Странник не представил их друг другу, та четырежды к ней обратилась «юная госпожа» и один раз даже по имени. Это вызвало у Кёко внутренний зуд. И взгляд начинал невольно цепляться за белоснежную маску, пытаться понять, что под ней.

«Откуда? Откуда? Откуда она меня знает?»

Нана неловко потеребила голубую завязку сбоку от этой самой маски и инстинктивно подтолкнула под себя щиколотку, пряча её поглубже в складках хакама.

– Ох, то нелепая случайность! На краю рощи в этом году столько мушмулы поспело, что грех было не сходить и не набрать несколько корзинок. Мы с подругой отправились туда на рассвете, и по пути к нам ещё кое-кто присоединился… Вы вот знали, что мушмулу медведи любят? И что они бегают с такой скоростью – один в один, как кони! Нам даже корзинки побросать пришлось. Я ногу подвернула сильно. Ничего, пустяк. – Нана отмахнулась и добавила совершенно будничным тоном: – Вот моя подруга вообще так навернулась, что аж с обрыва упала и свернула себе шею, бедняжка.

Кёко подавилась супом.

Нана со Странником обменялась ещё несколькими любезностями. Он предлагал поделиться мазью из короба, Нана отнекивалась; он сочувствовал и предлагал притащить поленья к печке, Нана снова отнекивалась; он сказал, что может принести ей мушмулу на обратном пути, и она согласилась… А Кёко тем временем ждала, когда же речь пойдёт о мече, и молча смотрела перед собой. Нить разговора после сломанной шеи для неё окончательно потерялась. Зато вокруг пальцев Наны, которыми она по привычке перебирала в воздухе, завязывалось всё больше и больше узлов. Пузатых фигурок из жемчужного опала вокруг них тоже стояло много: то были какие-то человечки, похожие на Дзидзо, и существа, доселе Кёко невиданные, с животными мордами, множеством глаз и хвостов. Странник набил кисэру свежим табаком, закурил, и Кёко, вдохнув уже знакомый потянувшийся к ней дым, моргнула раздражённо…

А затем резко распахнула глаза, вспомнив, что пять минут назад в комнате не было никаких фигурок вовсе.

– Эй, – шепнула она, подтолкнув Странника локтем. – Ты ничего не замечаешь?

– М-м? Хочешь ещё супа? Вот же обжора! Как мне тебя такую прокормить?

Он опустил трубку и посмотрел на Кёко. Рот его приоткрылся беззвучно и изогнулся, кончики ушей, сплошь в жемчужных серёжках, дёрнулись. Кёко не сомневалась: так он смеётся над ней, просто не вслух. Она постоянно видела это его выражение, когда спотыкалась о бурелом или спрашивала, что за очередной гриб достала из его короба смущённая женщина.

«Идзанами-но микото, клянусь, однажды это я буду так смотреть на него, а он будет беситься и чувствовать себя идиотом!»

Пока Нана продолжала болтать, Кёко отвернулась и быстро пересчитала каменные фигурки взглядом: где-то с десяток на подоконнике, столько же у Наны за спиной и половина у раздвижной двери, к которой Кёко повернула голову, когда что-то дёрнуло её за подол кимоно. Она осторожно отодвинула ткань, чтобы понять, что именно, проверить, не Кусанаги ли это на её поясе ожил раньше назначенного девятого дня… Порезы на ладонях только-только подсохли и перестали её беспокоить, но снова заныли, когда Кёко стиснула кулаки.

Нет, то был не Кусанаги-но цуруги.

Его вообще на её поясе не оказалось.

– Эй!

Вместо этого красные лакированные ножны лежали под бамбуковой ширмой у раздвижной двери – слишком далеко для того, чтобы оказаться там случайно. Прямо на них стояла ещё одна каменная фигурка, серо-бронзовая в свете свечей и персиковых лучах солнца, что уже заходило снаружи храма. Казалось, то была собака, как комаину, но со змеиным хвостом и крючковатым птичьим клювом. Кёко моргнула снова – и меч отполз от неё ещё дальше. Вместе с фигуркой. Моргнула ещё раз – и вот они оба уже почти за ширмой.

– Какого?.. Верни сейчас же!

Кёко была готова поклясться, что фигурка двигается и не двигается одновременно. Тяжёлая, из цельного куска кахолонга, она завалилась на спину с подозрительной лёгкостью и укатилась под ширму, утаскивая вместе с собой её ножны за кожаный ремешок. Кёко мгновенно вскочила и, едва не порвав покров шёлковых нитей под ногами, вывалилась через раздвижные сёдзи во внешнее святилище следом за катящимся – точнее, украденным – мечом.

Благо, что украсть его по-настоящему не успели – только выволокли на порог, и Кёко тут же ножны за тот самый ремешок и перехватила, удержала на месте и притянула к себе. Фигурки рядом никакой уже и в помине не было – они стояли на окнах и странно гудели. Прошло несколько секунд, прежде чем Кёко, выпрямившись, поняла: это звук исходит не от них. То топот лошадей с улицы.

Кто-то резко дёрнул Кёко за оби, вернув во внутреннее святилище к горке пиал, которая опять покачнулась. Её окутали табачный дым и шёлк.

– Вам срочно надо уйти, – сказала Нана.

Кёко встрепенулась, махнула головой и выставила перед собой Кусанаги-но цуруги.

– Сначала меч!

– Меч?.. А что с ним? – спросила Нана, и хотя Кёко не видела её глаз, она точно знала, что та хмурится, нервно озираясь на окно, за которым нарастал шум.

– Ах да, совсем забыл. Проклятый, сломанный, – объяснил в двух словах (буквально) Странник, стоящий возле ширмы. – Запечатать надо. Офуда для того нужны, да посильнее. Эти твои особые…

– Я ведь показывала тебе, как их изготавливать.

– Так я же