Принцесса где-то там (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич

– А разве они не обязаны извещать о таких случаях Бюро?

– В общем порядке обязаны, – сказал Кларк. – Но это же мой хороший знакомый.

– Тогда звони.

Кларк порылся в записной книжке телефона и ткнул пальцем в нужную строку.

– Привет, Проф. Мне нужно идентифицировать некий прах. Нет, не я. Нет, не уверен. Если бы это был я, я бы знал точно, правильно? Не спрашивай. Хорошо, ждем.

Он продиктовал собеседнику адрес и убрал телефон в карман.

– Будет минут через сорок, – сказал он. – Если в пробку не попадет.

– Хорошо иметь хороших знакомых, – сказала я.

– Это так, – сказал Кларк, усаживаясь в кресло.

Предварительно он убедился, что на подушке отсутствуют фрагменты предполагаемого Эдгара.

Наверняка за каждым таким его знакомством стоит какая-нибудь непростая история. Может быть, лет через пятьдесят он будет вот так же запросто звонить мне и спрашивать, не могу ли я оказать ему какую-нибудь простенькую услугу, и бабушка Боб, кряхтя, тут же подорвется с места.

Ну, это в том гипотетическом случае, что я эти следующие пятьдесят лет проживу.

– Странные дела творятся нынче в городе, Боб, – сказал Кларк.

– Я смотрела новости, Джон.

– Есть кое-что, о чем в новостях не рассказывали, – заявил Кларк. – Говорят, что все началось со стрельбы в ресторане в Маленькой Италии, где семья Дженовезе о чем-то не договорилась с Турком, за спиной которого стояли Шесть Семейств. Турка и младший из Дженовезе там и легли, вместе с ними еще несколько боевиков.

– И сколько всего было трупов? – спросила я.

– Девять, – сказал он.

То есть, ровно столько, сколько я насчитала, минус агент Смит, на котором был бронежилет.

– Новости рисуют картину, на которой мафиози перестреляли друг друга, но очевидцы утверждают, что в перестрелке участвовала какая-то женщина.

– Женщина?

– Furia bellа, – помню, в тот момент Вито подарил мне совсем другой эпитет. – Так они ее охарактеризовали. Это означает…

– Даже моего знания итальянского хватает, чтобы понять, что это означает, Джон.

– Говорят, это она застрелила младшего Дженовезе, – сказал Кларк.

– Подожди-ка, – сказала я, изображая изумление. – А что там вообще делал младший Дженовезе? Он же герой войны, вполне легальный юрист и никогда не лез в семейные разборки.

– В его отца стреляли, – сказал Кларк. – Видимо, долг перед семьей превысил все остальное. Еще говорят, что эта Фурия – легендарный ассасин, которого Шесть Семейств выписали из Европы.

– Шесть Семейств явно никогда не слышали об эконом-вариантах.

– Она положила четверых боевиков на выходе из ресторана, – продолжал Кларк. – А потом просто исчезла.

– А вы не думали, что это может не иметь вообще никакого отношения к делам Семейств? – спросила я, пытаясь создать хоть какой-то ложный след. ТАКС явно недоработало, но, с другой стороны, а что они должны были сделать?

Ликвидировать вообще всех очевидцев?

– То есть?

– Может быть, у нее были какие-то личные мотивы, – сказала я. – Может быть, он соблазнил ее, потом отверг, а она так и не смогла этого простить?

– Все время, пока тебя не было, ты читала дамские романы? – поинтересовался Кларк. – В делах Дженовезе обычно нет ничего личного. Это чистый бизнес.

Я пожала плечами, в ребра стрельнула боль. Надо избавляться от этой привычки.

– Все когда-нибудь случается в первый раз.

– Безусловно, – согласился Кларк. – Еще очевидцы говорят, что Фурии в перестрелке тоже досталось. Кстати, что за пластырь у тебя на шее, Боб?

– Порезалась, когда брилась, – сказала я. – А почему ты спрашиваешь?

– Проявляю дружеское участие, – сказал Кларк. Иногда не так уж и хорошо, когда твой знакомый – хороший коп. – А знаешь, что самое забавное?

– Видео, на котором панда ест бамбук?

– Согласен, это забавно, – сказал Кларк. – Тогда поговорим о втором месте. Тем же вечером один из пистолетов, участвовавших в той перестрелке, всплыл в другой части города.

– Ничего удивительного, если в Городе опять начались мафиозные разборки, – сказала я.

– Там был всего один труп, и он не имеет никакого отношения к мафии, – сказал Кларк. – Он даже не был итальянцем.

– Мафия часто привлекает специалистов со стороны.

– Вряд ли речь идет о специалистах именно такого профиля, – сказал Кларк. – Судя по всему, это был Мясник со сто сорок шестой улицы.

– Выходит, кто-то оказал Городу большую услугу, – сказала я. Быстро же они баллистику сопоставили. Неужели опять крыса-Алан постарался? Его бы рвение, да в мирных целях… Интересно, а чем там вообще группа зачистки занималась, которую агент Доу на пустырь вызвал? Они хоть мои отпечатки везде постирали? А кровь? Там должно быть до черта пятен моей крови, и в машине, и на земле, и в траве… Качественно зачистить это место можно было разве что напалмом.

– Несомненно, – согласился Кларк. – А теперь, Боб, я задам тебе только один вопрос. Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Глава 27

Это был один вопрос, но такой, что если начнешь на него отвечать, то вопросов будут уже сотни, а я не была уверена, что хочу втягивать Кларка вот в это вот все. Конечно, мне хотелось с ним поделиться, рассказать ему все и спросить совет человека, пережившего не один десяток передряг, но рассказав ему то, что ему не положено было знать, я бы его подставила.

И еще я поняла, что поспешила обвинить Алана в излишнем усердии. Это никак не могла быть его вина, ведь и Маленькая Италия, и пустырь с Мясником находились вне пределов юрисдикции нашего участка, и баллистическую экспертизу проводил какой-то другой слишком расторопный криминалист.

Но претензии к команде зачистки ТАКСа у меня все равно оставались. Черт побери, я почему-то считала, что на пустыре вообще никто ничего не найдет, что Мясник и его «додж» исчезнут навсегда, будто их и не было, и дело маньяка навсегда останется незакрытым.

Кларк не дурак, Кларк переживает за меня, возможно, потому что я напоминаю ему дочь, которой у него никогда не было, Кларк метачеловек, но я была уверена, что у ТАКСа найдутся свои методы и против него, и что я буду за друг и напарник, если затащу его в эти разборки?

А что я буду за друг и напарник, если совру?

В общем, правильного ответа на этот его один вопрос не существовало. А если таковой и был, я не смогла его найти.

– За тобой приходили теневики, – сказал Кларк. – Ты пропала на несколько дней, а в городе началось то, что началось. И выглядишь ты так, словно угодила в какую-то передрягу. Ты можешь не отвечать, но это так же просто, как сложить два и два.

– А ты покупаешь или продаешь?

– Я переживаю за тебя, Боб.

– Спасибо, Джон, – искренне сказала я. Но у меня уже есть два отца. – Но это была не я.

– Конечно. Я так и подумал.

Он нарисовал в воздухе квадрат, а потом сделал вид, будто ставит на нем свою подпись.

Подписка о неразглашении, да.

Я кивнула.

– Обращайся, если что, – сказал он. Это означало: «в любой момент».

– Обязательно, – сказала я. Это означало: «Примерно никогда». – Хочешь чаю?

– Почему бы и нет.

Мы пили чай, сидя на кухне, когда приехал Реджи.

Признаюсь честно, я ожидала, что охотник на нежить окажется здоровенным двухметровым детиной в кожаном плаще, под которым он прячет все свое оружие, что на лбу у него будет вытатуирован крест, а на руке окажется неснимаемый кастет с серебряными шипами – сотрудники «Ван Хельсингов» обычно любят изображать из себя что-то вот такое, грозное и не только отпугивающее упырей, но заставляющее и нормальных людей соблюдать определенную дистанцию.

Но Реджи был чуть выше среднего, лет тридцати, худощав, носил джинсы, кедики, твидовый пиджак с кожаными заплатками на локтях. Под пиджаком оказалась черная футболка с надписью «универсальный транквилизатор», почему-то набранной готический шрифтом. Единственная татуировка (из видимых) красовалась на правом предплечье, и это была просто какая-то неизвестная мне скандинавская руна. Весь свой арсенал он, видимо, прятал в довольно тощем на вид кожаном портфеле, и в целом Реджи смотрелся, как преподаватель из колледжа, а не бесстрашный воин, готовый в любой момент сразиться хоть с вурдалаком, хоть с оборотнем.