Охотник и жертва: История одной личности - Вадим Носоленко

Без исполнителя, который может заговорить.

Логично. Чудовищно, но логично.

– Твой отец открыл способ искусственно вызывать диссоциацию. Но потом уничтожил исследования. Почти все.

Дюран достал старую тетрадь. Почерк отца.

– Он не знал, что я сохранил копии. И продолжил работу. А потом появился ты – идеальный объект. Генетическая предрасположенность плюс детская травма.

– Какая травма?

Дюран улыбнулся.

– Ты правда не помнишь? Пожар, в котором погибла твоя мать. Ты был там. Видел все.

Вспышка воспоминания. Пламя. Крики. Запах горелой плоти.

Мама пыталась вытащить документы отца. Узнала правду о его работе. Дюран поджег дом.

– Вы убили ее, – прошептал я.

– Необходимая жертва. Как и твой отец потом. Автокатастрофа – такой удобный способ.

Ярость затопила сознание. Красная пелена. Рывок…

Веревки лопнули. Не помню как. Помню только руки на горле Дюрана. Его выпученные глаза.

– Где… Сара? – прорычал я.

– Верхний… этаж… комната… с зеркалами…

Я отшвырнул его и побежал наверх. Коридор. Двери. Последняя – массивная, дубовая.

Выбил с ноги.

Комната была восьмиугольной. Зеркала на каждой стене. В центре – кресло. В нем…

– Сара!

Она была без сознания. Пульс есть. Дыхание ровное.

Наркотики. Не яд. Дюран не врал – она жива.

– Не так быстро, – голос за спиной.

Дюран стоял в дверях. В руке пистолет.

– Знаешь, что самое забавное? Ты так и не понял главного.

– Чего?

– Джек не защищает тебя. Он выполняет мои приказы. Все убийства – его рук дело. По моей команде.

Ложь. Должна быть ложь.

– Но теперь ты знаешь правду. А значит, бесполезен. Жаль. Ты был лучшим.

Он поднял пистолет.

Зеркало за моей спиной треснуло. В отражении я увидел себя – но не себя. Джек смотрел из зазеркалья.

Время замедлилось.

Выстрел.

Но не в меня. Джек – отражение – протянул руку сквозь зеркало и отвел дуло.

Пуля ушла в потолок.

Я не помню, что было дальше. Помню только, как очнулся рядом с телом Дюрана. Шея свернута. Профессионально.

Спасибо, Джек.

Сара зашевелилась.

– Асти?

– Я здесь. Все кончено.

Или только начинается?

В разбитом зеркале больше не было отражения Джека. Только я. Один.

Но я чувствовал его внутри. Спящего. Ждущего.

– Что произошло? – Сара пыталась сесть.

– Долгая история. Потом расскажу.

Если смогу. Если сам пойму.

Сирены приближались. Кто-то вызвал полицию.

Я помог Саре встать. Ее рука в моей казалась якорем реальности.

– Асти, – она посмотрела на тело Дюрана. – Это ты?..

– Нет. И да. Сложно объяснить.

Она кивнула. Не отпустила мою руку.

– Я верю тебе.

Три слова. Простые. Но они значили все.

Полиция ворвалась в комнату. Рейнс первым. Увидел сцену. Опустил пистолет.

– Мать твою, Киннер. Что здесь произошло?

Я посмотрел на разбитые зеркала. На тело Дюрана. На папку с документами.

– Правда, детектив. Наконец-то правда.

Дождь за окном прекратился. Первые лучи солнца пробивались сквозь тучи.

Новый день. Новая жизнь.

Но внутри я знал – это только начало.

Джек спит. Но не исчез.

И однажды он проснется снова.

Глава 6. КУКЛОВОД

Полицейский участок пах старым кофе и человеческим отчаянием. Флуоресцентные лампы гудели как рой больных пчел, отбрасывая мертвенный свет на зеленые стены. Я сидел в комнате для допросов, изучая свое отражение в зеркале наблюдения.

Зеркало Гезелла. Кто-то смотрит. Анализирует. Как я анализирую других.

На столе лежали вещественные доказательства: фотографии места преступления, окровавленный нож, записи с камер наблюдения. И папка с досье Дюрана – мой козырь.

Рейнс сидел напротив, прожигая меня взглядом. Рядом – стенографистка с лицом, похожим на высохшее яблоко.

– Значит, доктор Дюран управлял вами как марионеткой? – скептицизм в его голосе можно было резать ножом.

– Не мной. Моей второй личностью.

Неверие в глазах. Сжатые губы. Он думает, я симулирую.

– Удобная версия, мистер Киннер. Особенно учитывая, что Дюран мертв и не может ее опровергнуть.

Я открыл папку, разложил документы веером.

– Проект Янус. Тридцать семь подтвержденных жертв. Мой отец был первым, кто раскрыл его методы. За это и погиб.

Рейнс взял первый лист. Пробежал глазами. Нахмурился.

Зрачки расширились. Дыхание участилось. Он узнает почерк. Видел эти документы раньше?

– Откуда это у вас?

– Дюран коллекционировал свои преступления. Типичное поведение для нарцисса с комплексом бога.

Стенографистка кашлянула. Капля пота скатилась по ее виску.

Страх. Она что-то знает. Или узнала.

– Детектив, – я наклонился вперед, – проверьте ее пульс. Сто двадцать ударов в минуту, минимум.

Рейнс повернулся к женщине. Та побледнела как мел.

– Марта? Что происходит?

Она вскочила, опрокинув стул.

– Я… мне нужно… туалет…

Паника. Бегство. Она работала на Дюрана.

– Стоять! – Рейнс выхватил пистолет.

Слишком поздно. Марта выбежала из комнаты. Грохот. Крики. Выстрел.

Мы бросились в коридор. Марта лежала на полу, из виска текла кровь. В руке – пистолет охранника.

Самоубийство. Последний приказ Дюрана сработал.

– Черт, – Рейнс опустил оружие. – Она двадцать лет работала в участке.

– И все двадцать лет передавала информацию Дюрану. Проверьте ее финансы. Найдете регулярные переводы со швейцарских счетов.

Он посмотрел на меня по-новому. Уважение? Страх?

– Как вы это делаете?

– Читаю людей. Это дар. И проклятие.

Появились санитары. Хаос. Процедуры. Я использовал момент, чтобы ускользнуть.

На улице меня ждала Сара. Бледная, с темными кругами под глазами, но живая.

– Асти! – она бросилась ко мне.

Объятие. Тепло. Запах ванили и кофе. Реальность.

– Все хорошо, – прошептал я. – Все кончено.

Ложь. Ничего не кончено. Только начинается.

– Я вспомнила, – сказала она, отстраняясь. – Мою сестру. Эмму. Она была пациенткой Дюрана.

Мозаика сложилась. Эмма Стоун – студентка, задававшая вопросы. Сестра Сары. Жертва номер тридцать восемь.

– Она жива?

Сара покачала головой. Слезы блестели на ресницах.

– Нашли тело месяц назад. Полиция сказала – самоубийство. Но я знала… чувствовала, что это ложь.

Вина. Горе. Жажда справедливости. Вот почему она работала в кафе рядом с колледжем. Искала ответы.

– Дюран убил ее, – сказал я. – Как и других. Использовал их травмы, чтобы сломать психику.

– Но зачем?

– Власть. Контроль. Возможность играть в бога.

Мы шли по улице. Город жил своей жизнью, равнодушный к нашим драмам. Витрины магазинов отражали наши силуэты – два потерянных человека в лабиринте из стекла и бетона.

– Куда теперь? – спросила Сара.

Хороший вопрос. Дюран мертв. Но его сеть осталась. Тридцать семь жертв. Тридцать семь семей, жаждущих правды.

– Домой, – сказал я. – В Оук-Вэлли. Там все началось. Там найду ответы.

– Я поеду с тобой.

Решительность в голосе. Упрямый подбородок. Она не отступит.

– Это опасно.

– Плевать. Я должна знать правду о сестре. И… я не хочу терять тебя.

В ее глазах – страх и надежда. Зеркало моих собственных чувств.

– Хорошо. Но сначала