Достоевский. Дело о пропавшем наследнике - Александр Бертич

Глава 19

Домашняя магия

– Вот и вы, – не удивился детективам Блок. – Возвращаете товар по гарантии?

– Я не товар, – обиделся Волчок. – И я сам вернулся. Меня уже собирались усыпить! Красивое слово, но я навел справки, что оно значит. Это антигуманно.

– Неужели ты покусал хозяев? – спросил Блок, скрывая улыбку.

– Не успел. Хотя и следовало бы. Они влипли в такую историю, что у меня до сих пор волосы дыбом… ну, то есть шерсть.

Сонечка погладила его по холке, и ей даже не пришлось нагибаться.

– Ты так вырос, – сказал Блок. – Хорошо питался?

– Вырастешь тут. Жратвы-то вокруг все больше. Даже в императорском дворце темной энергии – хоть пруд пруди. Я думал, лопну.

– С тобой все ясно. А наши гости, вероятно, голодны?

Родик украдкой посмотрел на чей-то заспиртованный мозг – там, на полке. Но все равно кивнул. В «Тоннеле» было не до еды, у царя их тоже не угощали. Есть хотелось адски.

– Тогда перейдем в столовую, – пригласил Блок. – Там и поговорим.

Обед у поэта оказался вовсе не символическим. Волчок надолго уединился с говяжьей костью; детективы воздали должное превосходным пирожкам, которые появлялись на столе как бы сами по себе, стоило лишь пожелать.

– Ну да, обыкновенная домашняя магия, – объяснил Блок. – Ну, и мои прекрасные дамы помогают по хозяйству… те самые, сушеные, что дежурят под лестницей…

Все посмотрели на Родика, но тот сдержался. Только побледнел немножко.

– Магия – как раз то, о чем я хотел с вами поговорить, – сказал Блок уже серьезно. – Когда же, если не сейчас. Может, и следовало бы поберечь ваши нервы… но каждый, кто видел князя Потёмкина, уже готов к этому разговору.

Детективы перестали жевать. И слегка побледнели.

– А что вы знаете о Потёмкине? – опасливо спросила Сонечка.

– Многое. Пусть я и не живу так долго, как наш Иван Андреевич, но тоже кое-что помню. Начну издалека.

Блок и вправду встал из-за стола и отошел в темный угол комнаты – как раз туда, где в огромной таинственной реторте булькало что-то бурое.

Снял реторту и посмотрел на свет.

– Пытаюсь синтезировать кофе, – сообщил он. – Вкус уже похож. Но запах… увы. Нотки ванили, корицы и мокрой собачьей шерсти дают не лучший букет.

Волчок пошевелил черным носом:

– По-моему, самый лучший. Но шерсти могло быть и побольше.

– А зачем синтезировать кофе? – спросила Соня. – Может, проще в лавочке купить?

Блок пожал плечами:

– Человечеством движет жажда познания. Она же нас и губит. Вот и я… ничего не могу с собой поделать. Магия – это как болезнь. Как поэзия. Молодой человек меня поймет…

Родик тоскливо вздохнул.

Александр Блок вернул стеклянную посудину на место.

– Слушайте: когда-то… раньше… важные люди в нашей Империи всерьез увлеклись оккультными науками. Им хотелось хоть одним глазком заглянуть в иные миры. Известно же: хорошо там, где нас нет… вот они и пытались это проверить. Пригласили инженеров-чернокнижников из разных стран. Те и начали колдовать кто как умел. Правда, попутно создавали массу полезных вещей: летающие трамваи, говорящие книги, роботы-нейроиды… всемирное информационное облако… ну, и так далее. Грешен, я и сам участвовал в этой гонке. Хорошо еще, вовремя сошел с дистанции. Ваш же папенька, София, гениальный изобретатель Франц Теодор Мармель, нашел в этом свое призвание… не мне его судить.

Сонечка опустила глаза. Но слушала дальше еще внимательнее.

– Поначалу магические технологии казалась забавными и безопасными. Но баланс сил во Вселенной был нарушен. Что-то треснуло на границе между мирами, и в эти щели к нам хлынула всякая нечисть… темные сущности, мелкие бесы… да мало ли еще что!

Волчок облизнулся.

– Слушайте дальше. Прошло время, и прорехи между мирами превратились в порталы. Сквозь них к нам полезли настоящие монстры. И сильнейший из них – князь Потёмкин. В оккультных кругах это имя было известно и раньше… оно неизменно возникало в самых темных преданиях, в отголосках забытых легенд… даже сама его фамилия будто бы соткана из предвечной тьмы. Говорят, в своем мире он был человеком, первым вельможей империи, но непомерная гордыня выжгла его душу изнутри. И после смерти он стал могучим демоном-разрушителем. Антропоморфный черный туман, который вы видели – лишь тень его истинного облика… на самом же деле это чистый хтонический ужас, и ничего человеческого в нем не осталось.

Сонечка почувствовала, как у нее по спине ползут ледяные мурашки. Родион просто побледнел, как смерть.

– И вот, когда границы между мирами стали проницаемы, Потёмкин вернулся из небытия. Стал именовать себя Темнейшим – для пущей важности. Теперь он жаждал получить новое воплощение для себя и своих подручных. Открыть новый мир и населить его исчадиями ада, которым стало тесно в преисподней. Найти землю, в которой он смог бы властвовать безраздельно и вечно. И он ее нашел… к несчастью для нас. Однако, чтобы воцариться самому, нужно было устранить законную власть. С этим-то он и явился к прошлому императору, Павлу. К отцу нынешнего государя. О чем они говорили, неизвестно. Вскоре император Павел исчез при таинственных обстоятельствах. Уверяли, что он не поддался Потёмкину, и тот погубил его. А после наложил тяжкое проклятье на весь его род. Князь Хтонический предсказал бедному Павлу: отныне ни один русский царь не задержится на престоле надолго, и ни один не уйдет по своей воле. Еще не раз сын восстанет против отца, и всякий раз Империю ждут потрясения, пока она не рухнет. Таким будет финал истории… только вряд ли об этом пишут в ваших учебниках.

– Не пишут, – подтвердил Родик.

– Я не удивлен. «Легенды лгут», – написал как-то раз один юный поэт… но в эту легенду я верю. Династические проклятья – одни из самых сильных и действенных. Хотя бы потому, что их действие предсказано заранее. Судите сами. Наш царь, Петр Павлович, сел на отцовский трон в свои шестнадцать. Он знает: рано или поздно его сыну стукнет столько же, и история повторится. И вот все эти годы он не находит себе места. Он ждет, что проклятье сбудется. Боится отпустить сына от себя – но еще больше боится подпустить близко. В старину жестокие цари бросали неугодных наследников в темницу, а то и вытворяли с ними что-нибудь похлеще. Как-то я видел старый метапринт с цветными иллюстрациями – из числа запрещенных, конечно. Там на картинке безумный царь Иван убивает своего сына тяжеленным посохом…

– Но это же ужасно, – сказала Сонечка. – Как можно такое сделать?

Блок сощурил умные глаза:

– Власть – тоже болезнь. Губительная и постыдная,