Меня укутай в ночь и тень - Дарья Алексеевна Иорданская

– А мне почем знать? – пожал плечами Акор. – Я вижу будущее и знаю, что оно существует. Я вижу итог, но не пути его достижения. Раз будущее есть, значит, ты сможешь справиться. Если, конечно, послушаешься моего совета.

– Какого совета? – хмуро спросила Элинор, поглядывая на Акора. Правда ли он хочет в исполнение клятвы спасти Грегори Гамильтона или же ведет свою игру, понять было невозможно.

Горячая ладонь коснулась ее лица нежно, осторожно, отводя в сторону выбившиеся из прически пряди. Кончики пальцев, острые крепкие ногти, едва ощутимо царапнули кожу.

– Не дай убить себя, Э-ли-нор, – тихо проговорил Акор, глядя ей прямо в глаза. Смотреть было больно, его собственные глаза искрились, точно пара бриллиантов под ярким светом. – Если ты только на секунду сдашься, та завладеет телом. Права на него она не имеет, запомни. И если тебе будет предложена сделка, не соглашайся. Никогда не соглашайся на то, что противно твоему сердцу.

– Хорошо. – Элинор вырвалась. – Учту.

– Идем. – Акор стиснул ее руку и прибавил шаг.

Элинор едва поспевала за ним, да еще плети тумана тянули ее за одежду, замедляя. Двигаться приходилось словно в вязком киселе. Потом вдруг Акор резко остановился и разжал пальцы.

– Ливанд! Мерзавец! Дальше тебе придется идти одной, девочка. – Схватив ее, не успевшую уклониться от объятий, Акор склонился и запечатлел горячий раскаленный поцелуй на лбу Элинор. – Иди. И помни, что я сказал.

Спустя мгновение он исчез, растворился в сгустившемся тумане.

* * *

Потеряв Элинор в тумане, Федора испугалась. Сперва – за спутницу свою, затем – за себя, потому что не было в этом тумане ничего естественного. Он состоял из серых теней, словно слагался из кусков савана.

Ведьмы не верят в призраков. Зря, наверное.

Пальцами Федора скользнула за ворот платья и нащупала чуть шероховатую татуировку пониже левой ключицы. Защитный талисман, который невозможно потерять. Не лучший, конечно, талисман, зато ее собственный.

Туман рассеялся немного, и Федора смогла разглядеть место, где находится. Старое кладбище. Место не в мире людей – нет в Лондоне такого кладбища! – но и не в мире духов, а где-то посредине. Некоторые из людей сведущих верят в Перевозчика, античного Харона, что на ладье своей или же на пароме переправляет души в иной мир. Не важно, загробный ли или же эфирный, в который иные попадают, приняв что-то исключительно ядовитое для разума и сердца. Опиум и кокаин приводят туда не хуже ножа или пули. Разве что у наркомана остается призрачный шанс вырваться. Кладбище это выглядело как место, где Паромщик делает остановку, чтобы размять ноги.

Земля была жирная, черная, насыщенная соками. Ноги в ней вязли, и иногда казалось, земля просто не хочет выпускать добычу. Федора подобрала юбки и пошла вперед, твердо уверенная, что из этого морока должен быть выход. Нужно только выбраться в реальность, а там отыскать Элинор будет куда проще.

Туман снова сгустился, и несколько раз Федора в самый последний момент замечала надгробия, а один раз едва не свалилась в свежевырытую могилу.

А потом и могильщика встретила. Он стоял, сухощавый, невысокий, опираясь на лопату, и бормотал себе что-то под нос. Федора бы не удивилась, если бы это были строки из «Гамлета»: место это любило пошутить.

– Таких, как ты, здесь не жалуют, ведьма, – спокойно сказал могильщик, глядя на Федору светящимися глазами. – Не для людей это место.

– Ну так я и хочу уйти, – резонно заметила Федора. – Но дороги не знаю.

– Вы – соринка в глазу. – Могильщик точно и не слышал ее. – Камешек в сандалии. Не наши – нет в вас нашей силы, нет внутри огня. Но и не люди, потому что вы больше людей в себя вмещаете. Может, предки ваши согрешили с богами? В прежние времена боги любили залезть кому-нибудь в постель. А может, с нами заключили сделку? Призавидовали умению скользить с травинки на травинку и захотели того же? А может…

Могильщик вдруг оказался рядом, невысокий, на голову ниже Федоры, и голову задрал. Глаза яркие нестерпимо, так что пришлось зажмуриться. От него пахло огнем и ветром, морозом, жирной землей, смертью, асфоделями, виски. Федора начала задыхаться.

– А хочешь стать частью меня? – спросил вдруг могильщик, и лицо свое приблизил, дыша прямо в нос Федоры сладким неживым запахом. – Совокупление есть сила великая.

– Нет, – выдавила она, борясь с подступившей тошнотой. – Я уж как-нибудь сама.

Могильщик обнял ее горячими, почти раскаленными руками, стиснул, но без малейшего вожделения, а словно задушить хотел. Черты лица его, и так неверные, исказились, словно Федора глядела на тысячу разных людей. Глупость! Он ведь и не был никогда человеком, этот неведомый могильщик. Жаркое дыхание тронуло ее лицо, опаляя, обжигая, точно кусок раскаленного металла приложили к щеке. И не вырваться. Федора расслабилась. Одно она выучила: не всегда следует сопротивляться. Иногда куда разумнее уступить. Почти. Она расслабилась, представив себя безвольной тряпичной куклой, чьи руки и ноги наспех пришиты к туловищу ветхими – вот-вот порвутся – нитками. И вся она из ткани. Ей нельзя причинить вред.

– Опять ты за свое, Ливанд.

Могильщик, услышав этот усталый голос, сокрушенные интонации, выпустил Федору и отступил на шаг. Покачнувшись, она все же устояла. Кто бы ни пришел сквозь туман, от него не стоило ждать добра.

– Хватит с тебя, Ливанд, – мягко сказал тот же голос, мужской, тихий, красивый и в то же время жуткий. Федора в нем слышала потустороннюю силу. – Надо же знать меру!

– И кто это говорит? – мерзко хихикнул могильщик. – Уж не тот ли, кто копит и прибавляет, копит и прибавляет?

– Человеческим способом. – Тяжелая рука легла на плечо Федоры. – Уходите, мисс Крушенк. Уверен, вы дорогу найдете. И передайте послание: время покинуть Лондон.

– Кому я должна это передать? – спросила Федора. Рука на плече была горячая, тяжелая, но в то же время необыкновенно живая. Это было не прикосновение раскаленного металла, но касание чего-то удивительно настоящего.

– Уверен, – в голосе прозвучала улыбка, – вы это сообразите, когда придет срок. Идите, мисс Крушенк, и дайте мне поговорить с Ливандом.

Рука соскользнула с ее плеча, Федора подобрала юбку и побежала. Ноги вязли в грязи, в жирной могильной земле, потом она ощутила, что по щиколотку утопает в ледяной воде, а потом вдруг под ногами ее оказались камни мостовой, мокрые и оттого скользкие. Туман немного рассеялся, так что видны стали очертания домов.

«Мариграт».

Если и есть в мире бесы, то именно здесь они проводят свои дни и тем более ночи. На вывеске уродливый крылатый демон с молотом