Титулярный советник - Валерий Пылаев

И плевать, совпадает ли она с чьей-то еще.

— Хорошо. Надеюсь, именно так и будет, Александр… Только лишь надеюсь. — Дроздов отвернулся, поднял воротник пиджака и убрал руки в карманы, словно ему вдруг стало невыносимо холодно. — Потому что требовать от вас чего-то я не вправе.

Глава 22

К завтраку я спускался в прескверном настроении. И не только потому, что мне опять приснился тот самый сон, после которого голова гудела, как колокол. Ему-то я как раз скорее обрадовался: ночные видения сложно было назвать приятными — но они понемногу открывали то, что — судя по всему — оказалось моим прошлым… или будущим.

Крохотными кусочками — но с каждым разом чуть больше.

А вот настоящее совсем не радовало — даже когда стало чуть яснее. Странный разговор с древним Одаренным ответил на пару давно мучивших меня вопросов, породил примерно вдвое больше — но в конечном итоге оставил только непонятное послевкусие. Не самое приятное — и все же я бы покопался в нем чуть подольше… желательно не вылезая из-под одеяла.

Но день уже начался. Усадьба в Елизаветино понемногу просыпалась — а значит, настало время снова явить миру юного князя Горчакова. Чуть опухшего, сонного, взъерошенного, с мокрыми от холодной воды волосами и недовольного — но готового… к некоторым свершениям. И уж точно уверенного и в себе, и в том, что собирается делать.

А задаваться философскими вопросами можно и потом.

— Доброе утро. — Дед указал трубкой на стул напротив. — Присаживайся… Да, прямо сейчас. Кофе принесут чуть позже. Надеюсь, ты уже можешь соображать?

Будто у меня был выбор. Уж не знаю, что заставило деда и Андрея Георгиевича собраться в такую рань в столовой за большим столом — в их планы входил явно не завтрак… или не только завтрак. Судя по паре уже опустевших чашек, старики поднялись задолго до меня и беседовали. И даже без всяких подсказок на ум приходило словосочетание “военный совет”.

— Соображать? — вздохнул я. — Попробую… Только почему не в кабинете?

— Места маловато. — Дед чуть приподнял рукав пиджака и посмотрел на часы. — Гости прибудут в течение часа. Но кое-какие вопросы мне бы хотелось обсудить с вами двумя.

Да уж. Кажется, понятно, какие именно гости. И сколько — если уж дед не пожелал устраивать тайную встречу в собственном кабинете. Надо сказать, довольно просторном хоть для десятка человек. Видимо, на этот раз в Елизаветино прибудет чуть ли не целая делегация Одаренных. Глав древних княжеских родов, их наследников, родни Горчаковых, дядек по материнской линии…и просто знакомых. И незнакомых. Но куда больше меня заинтересовало другое.

— С нами двумя? — переспросил я. — Ты не доверяешь кому-то из наших союзников?

— Я не доверяю никому. — Дед пожал плечами. — Впрочем, как и всегда.

— Даже мне?

— Тебе — доверяю. Хотя бы потому, что если мой единственный внук вдруг окажется предателем — жить мне будет, в общем, уже незачем, — буркнул дед. — Так что прекращай задавать глупые вопросы и садись.

Единственный внук. Мишу, видимо, уже полностью вычеркнули и из рода Горчаковых, и из дедовых мыслей.

Интересно — вычеркнули ли из завещания?

— Как пожелаешь. — Я отодвинул стул и плюхнулся на него сверху. — Даже интересно, что такого ты хочешь нам рассказать.

— Ничего принципиально нового. — Дед достал из кармана пачку табака и принялся набивать трубку. — Почти все ты и так знаешь. Думаю, двух дней в поезде вполне достаточно, чтобы поверить, что Империя дышит на ладан.

— Более чем, — поморщился я. — Конечно, старшие офицеры старались не давать воли слухам, но…

— Но без особого результата. — Дед кивнул и и подтянул поближе недопитую чашку. — Неудивительно. Когда подобные разговоры звучат даже в Госсовете, затыкать рты бестолковым юнкерам уже… несколько несвоевременно. И бесполезно.

— Даже так? — Я поджал губы. — Мне казалось, высшее сословие умеет держать себя в руках.

— Позволь напомнить, что Госсовет — это не только главы и наследники родов. — Дед чуть сдвинул брови. — Но также министры, высшие статские и армейские чины, адмиралы, некоторые придворные и порой даже простолюдины… В исключительных случаях, конечно же.

— И тем не менее все знают, за кем последнее слово, — возразил я. — Всегда.

— Вынужден тебя разочаровать. — Дед щелчком пальцев запалил табак в трубке. — Неделю назад на заседании было на треть меньше людей, чем обычно. Надо объяснять — почему?

— Кто-то решил сложить с себя полномочия?

— Кто-то решил даже уехать из страны. К примеру — твоя подданная княгиня Воронцова и ее сын Дмитрий. — Дед недобро усмехнулся. — Немногие, конечно. Пока — немногие. Но я склонен думать, что и таких с каждым днем будет все больше.

— Ты ведь тоже перевел часть капиталов за границу… ведь так? — осторожно предположил я.

Кое-какие бумаги попали мне на глаза еще до отъезда в Пятигорск. И, возможно, я увидел даже чуть больше, чем дед планировал показывать.

— Конечно. Только идиот не оставляет себе никаких путей к отступлению. Только, в отличие от многих, я не собираюсь бежать, как только в столице станет по-настоящему туго… Надеюсь, никто из вас не думает иначе?

Дед выпустил из ноздрей две струйки дыма. Он редко позволял себе курить в доме — за исключением собственного кабинета. Только в самых редких случаях — когда дела шла совсем уж плохо.

Видимо, как раз такой случай и наступил.

— Нет. — Я пожал плечами. — Сейчас у меня нет права уехать — даже будь такая возможность. Я принимал присягу — а это чего-то да стоит. Во всяком случае, пока я ношу погоны и военную форму.

— Это будет многого стоить, даже когда ты их снимешь, — проговорил Андрей Георгиевич. — Честь офицера…

— Может превратиться в пустой звук, если мы еще раз ошибемся. — Дед сердито стукнул кулаком по столу. — Прости меня за грубость, Андрюша, но сейчас речь идет не каких-то подковерных играх или смене политического курса — все это мы с тобой видели уже сто раз… Но теперь все иначе. — Дед заговорил чуть тише — и медленнее, будто вколачивая молотком каждое слово. — Несколько месяцев назад еще можно было искать варианты — но теперь их уже не осталось. И если мы проиграем — нас физически уничтожат. Достанут и в Баден-Бадене, и в Америке — если придется.

— Похоже, это понимают не все, — заметил я.

— Пусть так. Крысы всегда первыми бегут с тонущего корабля. — Дед махнул рукой. — Те, кто стоит хоть чего-то — останутся. И как бы все ни было паршиво — теперь мы хотя бы