Инспектор Лестрейд. Рыжий… Честный… Инспектор - Александр Альбертович Самойлов

умывальник… Ну, как умывальник… Рукомойник в викторианском стиле с горячей водой и мылом.

Пока санитары и Стэмфорд устраивали сэра Эдмунда на операционном столе, я плескался под рукомойником, тщательно оттирая с себя чужую кровь и уличную грязь.

– Всё готово? – я обернулся на голос от дверей.

На пороге операционной стоял хирург – среднего роста и телосложения молодой мужчина лет тридцати.

Прямая спина и посадка головы свидетельствовали о военной выправке. Аккуратные рыжеватые усы над верхней губой, короткие бакенбарды обрамляли бледное и осунувшееся, словно после долгой болезни, лицо.

Хирург машинально поглаживал левое плечо.

– Вы хирург?

Он кивнул.

– Ранен сэр Эдмунд Хендерсон, глава Скотланд-Ярда. Большая потеря крови – повреждена подключичная артерия. Пуля застряла в теле, – продолжил я вводить его в курс дела.

– Простите, а вы кто?

– Извините, не представился. Экстраординарный инспектор Скотланд-Ярда Джордж Лестрейд.

– Внештатный хирург Джон Хэмиш Ватсон.

– Внештатный? – нахмурился я.

– Помогаю госпиталю, пока не найду какую-нибудь практику. Военная пенсия по ранению не столь велика, чтобы безбедно жить. Приходится крутиться. А в Бартсе вечно не хватает хирургов.

Пока я переваривал полученную информацию, доктор Ватсон внимательно осмотрел жгут, наложенный мной на рану Хендерсона.

– Однако… – в его голосе прорезалось уважение. – Кто накладывал жгут?

– Я.

– Хм… Весьма профессионально. У вас есть медицинские познания? – Ватсон, не переставая расспрашивать меня, тщательно мыл руки, готовясь к операции.

– У нас был хороший полковой врач, – выкрутился я.

– Где служили? – тут же заинтересовался он.

– Второй Йоркширский пехотный. Дослужился до энсина, но в семьдесят первом под Агрой получил картечью в ногу. Вышел в отставку по ранению.

Доктор повернулся ко мне с самой благожелательной улыбкой.

– Выходит, мы с вами коллеги по несчастью. Я был ранен в плечо при Майванде в последнюю Афганскую кампанию. Полковой хирург Беркширского полка. В госпитале ещё и брюшной тиф подхватил.

– Помотало вас, – сочувственно произнёс я.

– И вас, – заметил он.

Его лицо стало серьёзным и сосредоточенным. Он словно превратился в другого человека.

– Теперь к делу. Вы хотели присутствовать во время операции?

– Так точно, доктор.

– С моей стороны возражений нет. Я понимаю ваши чувства. Только ведите себя тише воды и ниже травы.

– Конечно. Я не стану вам мешать.

– Договорились… Нам пора биться за жизнь вашего начальника.

Я устроился в уголке и принялся внимательно наблюдать за предстоящей операцией. Ватсон не производил впечатления зелёного новичка, так что, пожалуй, у полковника были все шансы выкарабкаться.

Операционная бригада обступила стол, на котором лежал подготовленный к операции Хендерсон.

Газовые лампы тихо шипели, зеркальные рефлекторы ярко рассеивали их свет, освещая операционное поле – со своим делом они справлялись не хуже, чем электрические лампы в моё время. Да и операционная в Бартсе не так уж отличалась от той, где мне пришлось самому, совсем сопливому пацану, поваляться в сорок четвёртом после форсирования Немана.

– Стэмфорд, наркоз, – скомандовал Ватсон.

Фельдшер наложил на лицо Хендерсона марлевую маску, взял в руки флакон с эфиром и принялся капать, считая про себя капли, эфир на неё.

– Я закончил. Можем приступать, Джон.

Медицинская сестра очистила от грязи и заскорузлой крови квадрат вокруг раны Хендерсона у ключицы. Мой жгут продолжал сдерживать артериальное кровотечение.

Ватсон принялся шить наиболее крупные повреждённые пулей сосуды. Сосредоточенно и деловито. Лицо его приобрело несколько отрешённое выражение. Хирург словно впал в некий транс.

Стэмфорд держал руку на пульсе пациента, следя за его состоянием.

– Пульс частый, но слабеет.

– Сколько? – спросил Ватсон, не отрываясь от штопки организма сэра Эндрю.

– Нитевидный. Прерывистый, сто пять ударов в минуту.

– Я почти закончил с сосудами, но надо ещё извлечь пулю…

– Артериальное давление падает. Пациент потерял слишком много крови.

Ватсон взял зонд и ввёл его в раневой канал.

– Мистер Ватсон, у вас есть физиологический раствор? – я подал голос из своего угла.

– Что?

– Водный раствор обычной поваренной соли в определённой концентрации. Он может частично заменить недостаток крови у пациента. Но ещё лучше раствор Рингера. Слыхали о таком?

Извлечённая из раны Хендерсона пуля звякнула, брошенная в металлическую кювету.

Я покосился на неё. Попрошу доктора не выбрасывать улику. И пусть пока никто не проводит такие экспертизы с огнестрельным оружием, надо же с чего-то начинать. Пусть Скотланд-Ярд первым проторит дорожку в этом деле.

Ватсон вопросительно повернулся к Стэмфорду.

– Друг мой, вы что-нибудь слышали об этом?

– Вы имеете в виду Сиднея Рингера из Университетского колледжа?

– Полагаю, что именно его.

– Я читал его последние статьи в Университетском медицинском вестнике. Очень любопытно – о сохранении в этом физиологическом растворе сердца лягушки, которое сокращалось, если подвести к нему электроды с электрическим током.

Меня всегда поражала способность врачей вести разговоры на побочные темы, продолжая при этом оперировать, чистить раны, накладывать швы и прочее в том же духе.

– Этим раствором вполне возможно заменить часть потерянной сэром Эдмундом крови.

Ватсон и Стэмфорд переглянулись.

– Рискованно… – Стэмфорд поёжился под своим белым халатом.

– А что заменит вторую часть? – поинтересовался Ватсон.

Его, судя по всему, разбирал врачебный азарт.

– Кровь донора, – как можно спокойнее ответил я.

– Сразу видно дилетанта, мистер Лестрейд. Не обижайтесь на меня, пожалуйста, но это скорее убьёт пациента. Девяносто девять процентов случаев переливания крови заканчивались печально для реципиентов.

Я хотел брякнуть, что у меня группа крови, от которой никому не будет худа – первую группу можно переливать любому без особого риска. Но вовремя прикусил язык – универсальная первая группа крови была у меня, ещё не родившегося здесь и уже скончавшегося в своём времени генерал-майора питерской милиции.

А какая группа у Лестрейда? Да кто же это знает?

И тут меня осенило.

Главная проблема, если смешаются две разные, несовместимые друг с другом, группы крови, – слипание эритроцитов. Надо испробовать на образцах крови Хендерсона образцы крови всех возможных доноров.

Всё это я изложил Ватсону и Стэмфорду.

Как только я закончил свои довольно сбивчивые объяснения, они переглянулись.

– Рассуждения нашего полицейского друга кажутся мне логичными, – заявил Ватсон.

– Конечно, они логичны! Это же элементарно, Ватсон!

Стэмфорд усмехнулся. Ватсон иронично хмыкнул. Он как раз закончил за нашим разговором чистить рану Хендерсона и сшивать сосуды.

– Мне осталось несколько стежков, джентльмены.

– Прекрасно! Ватсон, действие наркоза как раз заканчивается, – заметил ассистент.

– Стэмфорд, что с пульсом и давлением у нашего пациента?

– Скверно, доктор. Давление низкое. Если не зальём ему пару-тройку пинт[1] крови, организм может не справиться.

– Слишком рискованно в таких объёмах. Давайте для начала закачаем в него хотя бы пинту. Так что займитесь составлением физиологического раствора по рецепту мистера Рингера. А я попробую разобраться, подходит ли