Николас Эймерик, инквизитор - Валерио Эванджелисти

– Это другая история, – голос повитухи вдруг стал хриплым. – Не знаю, стоит ли ее рассказывать. – Она задумалась на мгновение, а потом добавила: – Хотя ты все равно унесешь мои слова в могилу. С тех пор как король переселил Марию в грот, она очень изменилась. Закрылась в себе. Ни с кем не общалась, вообще не разговаривала. И так уже несколько лет. Вроде понимала, что ей говорят, но будто бы находилась где-то далеко. – На глаза Элисен навернулись слезы. – Не знаю, может мы подвергали ее слишком большому напряжению. Если это так, Диана нас простит. Мария стала такой перед эпидемией. И нам почти не удавалось больше ее использовать, чтобы воплощать желания в нужную форму. Когда мы вызвали Диану в первый раз, в гроте появился уродливый ребенок с двумя лицами. И оба – как у Марии.

– Тогда как ты можешь отрицать вмешательство дьявола?

– Отец Арнау объяснил все более убедительно, чем ты, – Элисен медленно покачала головой. – Сказал, что Мария, когда ее сознание отключилось, передала наше послание не Диане, а Джано[40], то есть Янусу. Эти имена произошли от одного корня. Может, Мария не поняла наших слов и вызвала чудовище, которое сохранилось в ее памяти, а может, Джано все еще живет в том же мире, где заперта Диана. Он появлялся вместо Дианы четыре раза, и всегда тело состояло из того же испаряющегося вещества, что и предметы, перемещенные Марией. Но завтра этого не случится. Сейчас мы намного сильнее.

Эймерик не стал протестовать. Его настроение изменилось. Он был взволнован, но уверен в себе – настолько, что ему больше не хотелось провоцировать Элисен на откровения.

– Отец Арнау, – только и прошептал он. – За всем этим стоит отец Арнау.

Элисен посмотрела на него с любопытством и некоторым беспокойством.

– Какая тебе разница? Да, отец Арнау – наш жрец. Именно он заметил созвучие названий некоторых мест вокруг Пьедры и святых мест Дианы в Италии. Именно он, rex nemorensis, является хранителем нашего культа. Только тот, кто убьет его, может занять его место и носить золотую ветвь, открывающую вход в загробный мир, – на лице повитухи на мгновение появилось мечтательное выражение. – Разве это не прекрасная религия? Не то что твоя – кровавая, мрачная, полная злобы. Сначала мы избавимся от нее в Арагоне, потом – на всей земле.

– Ты заблуждаешься, старая колдунья, – на лице Эймерика вдруг появилась насмешливая улыбка.

– Это ты заблуждаешься, – возразила Элисен. Но ее голос слегка надломился, как будто повитуху испугало изменившееся выражение лица инквизитора. – А теперь я ухожу, а ты остаешься. У каждого своя судьба. Меня не будет на казни. Я лишь надеюсь, что ты будешь страдать так же, как страдали мои сестры.

Прихрамывая, она пошла к двери, но полный зловещей радости крик Эймерика ее остановил.

– Граф де Урреа! Откройте, Элисен Вальбуэна хочет выйти!

Дверь распахнулась. На пороге стоял хустисья, а по бокам – двое солдат.

– Поздравляю, отец Николас! – воскликнул граф. – Вы играли как настоящий актер!

Элисен не понимала, что происходит. Она тупо смотрела на солдат, снимающих цепи с рук и ног Эймерика.

– Почему вы его освобождаете? – пролепетала она.

Растирающий запястья инквизитор насмешливо ей поклонился.

– Потому что ты уже сказала все, что я хотел знать, – а потом презрительно добавил: – Теперь-то поняла? Мой арест – это спектакль, чтобы заставить тебя заговорить.

Элисен слушала его, открыв рот, с полными ужаса глазами.

– Чудовище! – хотела закричать она, но из горла вырвался только хрип.

– С ней что будем делать? – спросил хустисья.

– Посадите ее на мое место, – ответил Эймерик, вытирая разбитые губы о рукав. – Ее пособники уверены, что она в Альхаферии.

Немного позже, когда они вышли из камеры, где теперь была заперта Элисен, инквизитор спросил:

– Вы слышали весь разговор?

– Да, – нахмурив лоб, ответил хустисья. – Положение очень сложное. У нас всего один день, чтобы не дать колдуньям осуществить задуманное.

– Вы можете запретить проведение церемонии в честь Девы Пилар?

– В Сарагосе я, вероятно, смог бы ее отложить. Но в Пьедре – нет. Тут бессилен даже архиепископ. Верующие стекаются в монастырь со всего Арагона, и они ни за что не откажутся от своей церемонии.

Когда они зашли во внутренний двор, Хустисья с сочувствием в голосе сказал:

– Вы, наверное, ужасно устали.

– Меня поддерживает желание сражаться, – слегка улыбнувшись, ответил Эймерик.

– Но и воину нужно восстанавливать силы. Идите, я приказал подготовить вам комнату. Несколько часов сна не повлияют на исход битвы. Завтра утром решим, что будем делать.

Протестовать Эймерик не стал. Старый слуга отвел его на кухню, где инквизитору подали пряные колбаски, а потом проводил в комнату на первом этаже. Она оказалась просторной, с большой деревянной кроватью. В многочисленных сундуках лежала чистая одежда.

Оставшись один, Эймерик отогнул края красного, «в елочку», покрывала и нескольких одеял. Он не нашел вшей ни в них, ни между соломенным тюфяком и матрацем, которые внимательно осмотрел, подавив брезгливость. Вполне удовлетворенный, инквизитор снял капюшон и рухнул на кровать прямо в грязной рясе. Пальцем потушил свечу. И в следующую секунду уже крепко спал.

Его разбудили громкие удары в дверь.

– Отец Николас, – послышался голос хустисьи, – просыпайтесь, скорей!

Эймерик поднял голову. Высоко стоявшее солнце заливало комнату розоватым светом. Он вскочил с кровати и подбежал к двери.

– Что случилось?

– Король хочет видеть вас немедленно, – обеспокоенно сказал граф де Урреа. – Я уже приказал оседлать коня.

– Что с пленницей?

– Она под охраной.

Надев плащ и скапулярий, Эймерик сбежал по лестнице, пересек внутренний дворик, едва заметно кивнул хустисье, смотревшему на него сверху, и вышел из дворца. Вскочил в седло, пришпорил коня и, заставляя прохожих шарахаться в стороны, понесся по улочкам Сарагосы, которые начинали заполняться людьми.

Примчавшись в Альхаферию, Эймерик зашел в башню инквизиции, быстро переоделся и поспешил в королевское крыло замка, к северу от большого центрального патио. Он чувствовал себя не столько взволнованным, сколько воодушевленным. Эймерик уже давно готовился к этому разговору, однако вчера узнал так много нового, что был вынужден полностью сменить тактику. Малейшая его ошибка могла привести к поражению в решающей битве.

Спросив, кто он такой, караульные попросили подождать. Был лишь Пятый час, и почти все придворные спали. Король редко принимал посетителей так рано. Однако в дальнем конце патио Эймерик заметил идущую куда-то рыжеволосую девушку с бледной кожей, которую уже видел у хустисьи. У инквизитора почему-то не было сомнений, что она имеет какое-то отношение к приказу короля явиться во дворец. Оставалось только ждать.

Наконец его проводили в просторный атриум в готическом